Помощника Гермес по имени не представил. А Тим был готов поклясться, что никто из шамов даже не приоткрывал рта. Однако в голове у него прошелестело: «Люм-м-м». Тихонечко так прошелестело – как будто очень слабый ветерок обдул мозги.

– И чего? – спросил Тим.

Шамы ему не понравились. Невзрачные какие-то, дохляки, по-иному не скажешь, а еще и такие страхолюдины, что дампы просто отдыхают. Правда, тихие, чистенькие и опрятные, видно, что халатики свои стирают и штопают, и вони никакой. Будто и нет их рядом – закроешь глаза и не почувствуешь ни фига.

Однако общее ощущение все равно было противным. И проблема крылась не во внешнем уродстве. Да, жутковатые на вид ребята, зато пасти не открывают, не рычат, брызгая слюной, и когти веером не делают. В чем-то даже забавные, как тряпичные куклы. Но Тим чувствовал угрозу и, что самое неприятное, не мог определить ее источник.

Это можно было сравнить с ощущением, когда ты идешь в кромешной тьме, постоянно чувствуя чье-то дыхание и понимая, что в любой момент на тебя может наброситься злобный враг. Но невидимый, нападение которого ты неспособен предотвратить. И от этого ощущения леденеет сердце, а кожа покрывается противными лягушачьими пупырышками.

– Не удивляйся, Тим, но наши добрые соседи хотели убедиться, что ты не киборг, – сказал старшина. – Видишь ли, по правилам не допускается, чтобы человекоподобные сражались с киборгами. А ты так всех чихвостишь в хвост и гриву, что у наших партнеров по бизнесу возникли определенные сомнения… Дай-ка сюда руку – сейчас проведем эксперимент.

Тим слегка удивился, но протянул Гермесу ладонь. Тот ухватил ее пальцами своей левой руки, а правой вытащил из ножен кинжал. Затем поднес клинок к локтевому сгибу Тима и скользящим движением сделал поверхностный надрез.

Руку обожгло резкой болью. Но Тим лишь поморщился, потому что, наблюдая манипуляции Гермеса, ожидал чего-то подобного – пакости какой- нибудь, иначе говоря. Он увидел, как на месте пореза разошлась кожа, обнажив багровое мясо, и струйкой потекла алая кровь.

Ни фига себе эксперимент! Тут и без того каждый день литрами кровь проливаешь, а им, упырям, все мало.

– Смотрите, господа. – Гермес ухмыльнулся. – У нас все честно, можете проверить.

Помощник Руго досеменил до Тима и уставился на его руку. Пристально так уставился, аж чуть носом в ранку не уперся. Подглазные щупальца шама при этом приподнялись и зашевелились, как толстые червяки.

– А ты лизни, чувырла, – посоветовал Тим. – Может, у меня керосин вместо крови.

Шам наклонил набок голову, словно прислушиваясь. Потом прикоснулся тонким, как веточка кустарника, пальцем к кровяной струйке и, поднеся ко рту, лизнул его. Тонкий язычок, похожий на язык ящерицы, быстро выскочил из безгубого рта и тут же втянулся обратно. После чего узенькая физиономия шама приобрела задумчивое выражение.

– Ну что там, дегустатор? – поинтересовался старшина. – Быстрее нельзя, Люм? У нас еще дел много.

Шам причмокнул и сделал глотательное движение, шевельнув выступающим кадыком. Затем пискляво проговорил, обращаясь к старшине:

– Можно еще разрезать? Этого недостаточно для анализа. У него что, малокровие?

– Вот дам сейчас по башке, узнаешь, что такое малокровие! – возмутился Тим. – Тебе, чувырла, здесь что – обжираловка?

– Спокойно, Спартак. – Гермес предупреждающе поднял ладонь, одновременно подмигнув Тиму. – Не надо обижать наших гостей. Но, господа, Спартак прав. Ему предстоит жестокая схватка, а вы – резать. Надо и честь знать.

Старшина изображал дипломата, хотя сам с удовольствием влепил бы сейчас привередливому муту пинка. Просьба Руго об экспертизе Спартака застала главу маркитантов врасплох – это было невиданное дело – подвергать гладиаторов дополнительной проверке. Но он согласился, чтобы не портить отношения с кланом шамов – не вовремя это, на носу война с Капитолием.

«Пусть проверяют, – решил Гермес, – Тим уж точно не киборг, это и Марфа подтвердила. А она-то нормального парня от киборга всегда отличит».

– Мало крови, – недовольно пробурчал Люм. – Так непонятно. Мне бы грамм пятьдесят.

– Ты губешки-то не раскатывай, – старшина повысил голос. – Чего тебе непонятно? Это кровь?

– Кровь. – Шам кивнул.

– Человеческая?

Мутант втянул воздух крючковатым носом и с неохотой процедил:

– Человеческая.

– Тогда о чем разговор?

Люм не ответил, опусти веки. Казалось, он вдруг ни с того ни с чего задремал, но опытный Гермес просек в чем дело. И немедленно отреагировал:

– Эй, Люм! Ты мне на мозги не дави!

– Чего? – «Двуглазый» изобразил невинную физиономию.