«Я ничего не боюсь, Люм, – с раздражением отозвался «трехглазый». – Страх – это удел слабых существ. Просто делай то, что я велю».

– Вот здесь ваши места, господа шамы, – сказал охранник, останавливаясь. – Вот – кресло и стул.

Ложа Гермеса, в которую он пригласил мутантов, находилась в первом ряду. Она буквально нависала над ареной, предоставляя отличный обзор. Но Руго прежде всего обратил внимание на другое обстоятельство – над бортиком трибуны возвышался экран из прозрачного материала, отделяя зрителей от арены.

– Что это? – спросил вождь шамов у охранника.

– Заградительный экран из бронированного стекла, – ответил тот.

– Зачем он здесь нужен? – продолжал недоумевать Руго.

– В целях безопасности. Чтобы предотвратить возможное покушение.

– Разве здесь стреляют?

– Иногда стреляют, – сказал охранник. – И вообще – с арены может что-нибудь прилететь. Ну, дротик, например. Или еще какая хрень. Вы располагайтесь, господа. Мне надо идти.

Маркитант аж побагровел от напряжения. Чувствовалось, что культурное обращение с мутантами давалось ему с огромным трудом. Однако куда деваться, если старшина распорядился быть вежливым?

– Иди, – вяло произнес Руго.

Он присел на кожаный стул, выполнявший роль кресла для почетного гостя, и задумчиво посмотрел перед собой. Затем телепатировал Люму:

«Видишь хомо на арене?»

«Да, вождь».

«Пробей-ка его мысли».

Люм, не садясь, сосредоточенно уставился на арену. Но уже через несколько мгновений взялся рукой за железную рамку, висевшую на шее, – усилитель мысленных сигналов, и замер, как изваяние. Лишь подглазные щупальца приподнялись и зашевелились…

Так минуло с полминуты. За это время шам взмок от напряжения; по личику потекли крупные капли пота; костяшки пальцев, вцепившихся в усилитель, побелели от усилия. Но задача, судя по всему, не решалась.

– Ну как? – вполголоса поинтересовался Руго.

– Никак, вождь, – прохрипел Люм. – Я его не чувствую. А еще есть сильные помехи.

– Я так и подумал, – меланхолично заметил «трехглазый». – Они нас раскусили. И установили защитный экран, чтобы мы не могли воздействовать на гладиаторов. Этого следовало ожидать. Маркитанты – не дураки.

– Что же делать? Может, пересядем на другую трибуну?

– Не годится. Это будет выглядеть как признание нашей вины. К тому же они поймут, что мы обо всем догадались. Уж лучше пусть пока находятся в неведении.

Взмокший от пота Люм без сил опустился на табуретку и пробормотал:

– Бесполезно, я не могу пробиться… Что же делать?

– Теперь ты понял, почему я взял с собой Лыса? – спросил Руго.

– Кажется, да. Он подстрахует нас с трибуны для мутантов, верно?

– Вот именно, подстрахует. К сожалению, на большее он не потянет. Телепатируй ему, чтобы он контролировал Зубача.

– А Спартак? Кто будет воздействовать на Спартака?

– Лыс не справится – ему не вскрыть блокировку третьего уровня. Я займусь этим сам.

Вождь сидел нахохлившись, спрятав лапки в карманы теплого халата. Со стороны могло показаться, что шам мерзнет, но это было не так, потому что не могло быть вообще. Шамы умели регулировать температуру тела в зависимости от окружающей среды, потому и выжили в жесточайших условиях ядерной зимы. Так что сейчас Руго не мерз, а сосредотачивался.

– Но как ты сможешь заняться Спартаком? – спросил Люм. – А экран? Он же непроницаем.

Вождь, усмехнувшись, промолчал. Экран? Нет, Люм все-таки глупец. Неужели он всерьез решил, что трехглазого шама может остановить какой-то защитный экран? Если понадобится, то он, всемогущий Руго, лишь одной силой мысли прожжет лобовую броню тяжелого танка. Поэтому защитное стекло – не проблема. Проблема в другом.

При желании Руго мог бы убить Спартака в считаные секунды. И никакая блокировка здесь не помогла бы. Но «трехглазый» не собирался убивать гладиатора. По крайней мере – сейчас. Победа в схватке в данном случае Руго не интересовала. Подумаешь, выручат в случае победы Зубача несколько сотен золотых монет. Да хоть тысячу! Не в деньгах счастье.

Руго был авантюристом и азартным существом. А еще он считал себя выдающимся интеллектуалом, обожавшим разгадывать сложные загадки. Именно с такой загадкой он сейчас столкнулся. И должен был ее разгадать во что бы то ни стало.