бедлам начнется утром. Точнее, незадолго до рассвета…
Глава пятая
Твари
Тим дрыхнул как мертвый. Уж слишком он устал за минувший день, который для него начался так рано, а завершился так поздно. Да еще в такой компании, что поневоле мозги отключатся, чтобы не закипеть.
Уложили Тима в большой комнате, где валялось десятка два тюфяков, набитых соломой. Впрочем, большинство из них пустовало, потому что мохначи еще продолжали сидеть у костра в зале – то ли заслушались баек болтливого Ивана, то ли нашли иное развлечение.
Возможно, молились, чтобы побыстрей просветлиться и встать на путь истинный – и на здоровье. Тима это совсем не интересовало. Прилег на персональный тюфяк, который притащила Мэри, и вырубился, словно провалившись в черную яму…
Проснулся от сильного шума. Что-то грохотало неподалеку, видимо, в соседнем зале с трубами. Рядом галдели мохначи. Они так же, как и Тим, ничего не понимали спросонья. Лишь нечленораздельно ругались и вскрикивали в своей манере:
– У?! У? У!
В общей спальне, которую Нави почему-то окрестила мужской кельей, было почти темно. Ее освещали всего два факела, прикрепленных к стене. Оба изрядно прогорели к утру и не столько светили, сколько чадили. Тим вскочил с тюфяка и, протирая глаза, двинулся к открытому дверному проему.
По дороге столкнулся с каким-то нео. В полумраке и суете не сообразил, кто тут мешается под ногами, и уже хотел без церемоний пихнуть нахального мута локтем. Но мохнач пробурчал в ухо знакомым голосом Ивана:
– Тим, иди за моя. – И потянул за руку. – Давай сюда.
– Ваня, что случилось? – пробормотал Тим, послушно следуя за «боевым товарищем». – Что за грохот?
– Моя не знает. Но думай, это плохо. – То ли спросонья, то ли от волнения Иван говорил как никогда сбивчиво и косноязычно. – Не бойся. Моя твоя будем спасать.
Они выбрались в зал, где было светлее из-за большого костра, и Тим окончательно убедился, что грохот доносился именно отсюда. Убедился не из-за того, что тот стал громче. Но Тим увидел, как под чьими-то мощными ударами сотрясается боковая стена зала. Из нее фонтанчиками летели пыль, куски цементного раствора и кирпича.
В одном месте стена уже буквально шаталась. И до сих пор не развалилась лишь благодаря цепким и прочным корням крыш-травы. Однако там уже вовсю сыпались кирпичи, и было понятно, что счет идет на секунды.
«Да что же это такое? – подумал Тим. – Кто же так может ломиться? Может, бьют тараном? Но кто?»
– Иван! – крикнул Тим. – Слушай, что там?!
– Где?
– Там, за стеной!
– Тоннель! – коротко отозвался мутант.
– Через который сбежал хомо?
– У!
Выкрикнув это многофункциональное междометие, мохнач вдруг посмотрел на Тима с приоткрытым ртом. В глазах его читался ужас. И через мгновение Тима тоже охватил иррациональный страх. Скорее всего, и ему, и нео одновременно пришла в голову одна и та же пугающая мысль. Мысль о том, что сбежавший хомо…
Сформулировать ее никто не успел, потому что шатающаяся часть стены с грохотом обрушилась, подняв кучу пыли. И почти тут же из образовавшегося проема высунулась голова ужасного монстра. Точнее, ужасная голова неизвестного существа, потому что его туловище в тот момент еще скрывалось в облаке пыли и темноте тоннеля. Но уже одной этой уродливой башки было достаточно, чтобы впасть в ступор даже человеку с очень крепкими нервами.
Башка казалась гигантской – около полуметра в длину – вытянутой, словно огурец, от пасти к шее, и приплюснутой сверху. И походила на голову черепахи или ящерицы благодаря клювообразным челюстям. Они занимали едва ли не половину черепа. В то же время чудовище имело очень крупные фасеточные глаза без век, напоминая этой особенностью стрекозу. Завершали «портрет» длиннющие, как у таракана, и толстые усы-антенны.
– Потолочник, – прохрипел Иван, смахивая со лба крупные капли пота.
Потеющий от страха и волнения нео – редкое и отчасти комичное явление в природе. Однако Тиму было не до юмора. Он и сам моментально вспотел, как цуцик. Ему почему-то показалось, что монстр смотрит прямо на него, и это препоганое ощущение вызвало внутреннюю дрожь.
