Арсуса потащили дальше. Он не сопротивлялся. Старался придумать, что делать теперь. Если их рассуют по спецкамерам, дело действительно будет плохо.

Камеры. Он слышал о них. История вроде пионерских страшилок. В темном-темном подвале страшный-страшный Патриот построил специальные камеры на манер противоядерных бункеров для врагов народа. Арсус знал о них, но никогда не воспринимал всерьез. Никогда не думал, что однажды окажется «врагом».

Камеры были рассчитаны на сверхсолдат. По легенде, для ученых ставились почти неразрешимые задачи: при обнаружении новых суперспособностей камеры нужно было совершенствовать так, чтобы никто – ключевое слово НИКТО – не смог из них выбраться. В теории это было почти нереально. Построй бункер с высоким содержанием кварца, чтобы через него не смог прорваться Лер, тогда рано или поздно появится парень (или девушка), который сможет управлять песком. Металлом. Стеклом. В теории стены могли сделать слоеными, как пирог. Или устроить особые камеры для каждого…

Черт! Если Арсус даже в полусонном состоянии находит решения, ученые обязательно все продумали.

С другой стороны, рано или поздно может появиться человек невероятной силы. Или тот, кто сможет просто просачиваться через атомную сетку вещества…

Солдаты остановились. Арсус снова приоткрыл глаз. Перед ним дверь. Серая с окошком. Не такая, как была у Лера.

Солдат слева перебросил Арсуса на товарища. Тот крякнул. Солдат открыл дверь. Арсуса завели в комнату. В комнате было темно. С трудом, но Арсус все-таки различил стол, два стула друг напротив друга. Были бы деньги, поставил бы, что это комната для допросов. А так даже деньги во время досмотра наверняка уже отобрали. Пусть роются. Скрывать ему нечего.

Арсуса бросили на стул, загремели цепи, его запястья и лодыжки заковали в наручники. Да так крепко, что, превратись он в медведя, сломает либо наручники, либо, что вероятней, лапы. Отличная страховка. Наверняка полковник все продумал.

Арсус с трудом удержал рычание. Казачанский!

– Теперь что? – спросил солдат с писклявым голосом. – Сторожить его?

– Да ничего, – буркнул басистый, – запрем, пусть в себя приходит. Ему ж медвежья доза досталась. Ха, понял, медвежья! – Арсус услышал хлопок, когда басистый ударил писклявого по плечу. Тот неуклюже рассмеялся – лебезит перед старшим. – Короче, около часа он тут еще проваляется. Потом за него возьмутся. Наше дело маленькое, дотащили – и по делам. Так что там насчет пива?

Оба зашагали к выходу.

– Ну, раз такое время, грех не расслабиться, – услышал он голос писклявого.

Дверь заскрежетала, замок щелкнул.

Арсус остался в тишине.

Какое-то время он не двигался, лежал, свесив голову. Не хотелось признавать, что давно уже пришел в себя. Хотелось выиграть время и все обдумать. Их обвиняют, посадили в специальные камеры, допрашивают…

Преступники, судя по всему, подорвали офицерские казармы. Неудивительно, что все так всполошились. Во время прошлых диверсий повреждений было меньше, все можно было списать на случайности: взорвался газ, неаккуратно хранили взрывчатку…

Теперь стало очевидно, что враг есть. Что он напал. Всеобщая суета понятна. Но почему подозревают именно их?

От мыслей начала болеть голова. Шея затекла, и Арсус решил, что нет смысла притворяться дольше. Он открыл глаза, огляделся. Какое-то время глаза привыкали к темноте. Потом стали видны очертания предметов, что оказалось бесполезным. Помимо стола и двух стульев, в комнате не было ровным счетом ничего. Могли бы хоть повесить картину для приличия. Подошло бы что-нибудь из Айвазовского, чтобы в полной мере оценить контраст. Хотя, какая разница, все равно без света ничего не увидишь.

Кстати, о свете…

На потолке затрещало. Лампы – длинные прямые бревна – начали загораться одна за другой.

Арсус проверил наручники – туго, хорошие болты, мощный сплав. Не вырваться. Не сломать, если превратишься в медведя. Он даже не знал, какие испытывает чувства: то ли досаду, что его поймали так просто, то ли гордость за товарищей. Честь служить в столь эффективной организации. А вот гнить в ней хотелось не очень.

Открылась дверь. В помещение вошел высокий, широкий в плечах человек. Ему было уже за пятьдесят, жесткая, седая книзу борода обрамляла лицо, кустистые брови наползали на глаза – черные точки. Взгляд был таким едким, что Арсус впервые понял, насколько точным может оказаться выражение: сверлить взглядом.

Военного кроя пиджак с объемными рукавами увеличивал плечи, пояс стягивала коричневая портупея с торчащей ручкой пистолета незнакомой модели. Арсус даже усмехнулся. Он в комнате для допросов, в, наверное, самом охраняемом месте Союза, сидит, скованный наручниками. А у человека напротив все равно пистолет.

– Добрый вечер, Арсус, – мужчина отодвинул стул, сел и сложил руки замком, – меня зовут Дмитрий Вертяев. Я задам тебе несколько вопросов.

Голосок у Вертяева был вкрадчивый и скользкий. Злило, что допрашивают не свои. Видимо, начальство специально вызвало кого-то со стороны. С