– Ты красивая.

– Опять врешь?

– Ничуть. – Брокк поднялся. Пора уходить и… почему?

Он в своем праве. И стоит сделать шаг навстречу. Она ведь ответит. Даже слова не нужны, достаточно прикосновения, но… что будет потом?

– Я… пожалуй, пора привести себя в порядок. Извини, что в таком виде… я тоже скучал. И… встретимся за завтраком.

Кивок. И закушенная губа.

А завтрак… он почти похож на предыдущие, те, которые до разговора и прогулки в саду. Потом же – дела и понимание, что Брокк снова опоздал.

На сутки.

Ригер был мертв.

Ригер из рода Темной Ртути был мертв уже несколько часов. Он полулежал в кресле, притворяясь спящим, но клетчатый плед, которым укутали мертвеца, пропитался кровью. Склоненная на грудь голова, перекрещенные руки. Поза театральная, и тот, кто вошел в этот дом с черного хода, постарался, усаживая Ригера в кресло. Он же вложил в разрезанный от уха до уха рот пикового туза.

Кейрен отступил от мертвеца и огляделся.

Квартиру Ригер снимал, и хозяин ее топтался на пороге, сжимал пухлые кулачки и тянул шею, силясь разглядеть не столько мертвеца, сколько ущерб, нанесенный имуществу.

Шерстяной ковер придется выбросить. На обоях виднелся смазанный отпечаток ладони, и на полу протянулась дорожка из капель.

Кейрен отошел к двери, загораживая собой проход, и хозяин шумно вздохнул, обратился к констеблю хнычущим голосом:

– Долго еще?

Долго. Пока Кейрен не поймет, что именно здесь произошло.

Ригер…

…замок на двери хороший, массивный, с бронзовыми накладками, которые прикрывали хитрый механизм. И сама дверь выглядит прочной. Кейрен открыл ее и закрыл.

Бесшумно.

Дотянувшись до верхней петли, он убедился, что та держится крепко, да и нижняя не расшатана. На накладках же ни следа царапин. И щеколда, прикрученная поверх замка, выглядит нетронутой.

Гостя Ригер впустил сам.

Или просто не запер дверь? Нет, не похоже…

– Щеколда ваша? – поинтересовался Кейрен, и хозяин, суетливым шепотом излагавший что-то констеблю – не важно было, что констебль его вовсе не слушал, – вздрогнул.

– Н-нет.

– И замок?

– Он его недавно поставил… с полгода как. За свой счет. – Хозяин тер пухлые руки. – И решетки тоже.

А ведь третий этаж не первый, чтобы воров опасаться. И с чего бы такая предусмотрительность? Ригер боялся. И значит, запер бы дверь. Но гостю открыл… ждал? Или же пришел кто-то, кого Ригер очень хорошо знал? И этот кто-то прошел в комнату и…

…на столике у окна полупустая бутылка виски, два бокала. Сигара… Ригер вряд ли бы стал курить.

Кейрен на всякий случай присел и, взявшись за волосы, приподнял голову. Принюхался, стараясь отрешиться от вони. Дымом пахло, но от одежды и волос, как если бы Ригер сидел рядом с курильщиком. Сомнительное удовольствие, и… тот, кто пришел, был важен для Ригера, если он терпел дурную привычку гостя. А гость, докурив, – о чем шел разговор? – поднялся, отложил сигару, вот она, в бронзовой пепельнице… куплена специально для подобных случаев? И получается, что давешний гость частенько заглядывал в эту квартирку?

Надо опросить соседей. Вдруг да кто его видел?

Кейрен поморщился, он не верил в такую удачу.

Итак, договорили. Поднялись. Ригер проводил гостя к двери, а тот… что использовал? Бритву? Скальпель? Но удар был один, вскрывший обе артерии. Кровь плеснула на стены, на пол, Ригер покачнулся, инстинктивно зажал горло рукой… падая, выставил левую, отсюда и смазанный отпечаток. Упав, лежал… умер не сразу. Вот и лужа крови…

А гость?

Кейрен закрыл дверь и отступил к окну.

Смотрел. Стоял и смотрел. Ковер хранит тонкий запах табака и дешевого лилейного одеколона, который продают в аптекарских лавках на разлив. Такой перебьет остальные ароматы, но все же… было что-то смутно знакомое, странное в этом сочетании.