поросли грибами и плесенью. А Войтех спускался ниже. И еще ниже. Тоннель сменялся тоннелем, коридоры петляли. В этой части подземелий Таннис бывать не случалось. И она испугалась вдруг, что не найдет обратного пути…

Исчез кирпич, сменившись темным грубым камнем, а грибы стали встречаться чаще. Река же под ногами разрослась, от нее разило привычной вонью и чем-то кроме, запах был не мерзким, но, стоило сделать глубокий вдох, и голова закружилась.

– Носом дыши. – Войтех каким-то непостижимым образом знал, что с ней происходит. – И лучше через свитер. Подними ворот.

Стало немного легче. А спуск продолжался.

– Эти люди, – чувствуя ее страх – вдруг показалось, что кривые стены вот-вот сомкнутся, – Войтех взял Таннис за руку, – однажды ушли под землю.

– Зачем?

– Наверху для них не осталось места… смотри.

Он вдруг задул свечу. Таннис вскрикнула бы, если бы теплая ладонь Войтеха не зажала ей рот.

– Тише. Свет нас выдаст.

Он тянул ее, не позволяя упасть, и Таннис шла, не понимая куда и зачем, но темнота постепенно рассеивалась.

– Все. Дальше я тебя не потащу.

Войтех говорил шепотом, но голос его показался громким, оглушающим почти.

– Внизу…

Они замерли.

Обрыв. Каменная осыпь, по которой вьется тонкая тропа. И Таннис подозревала, что Войтеху случалось спускаться по ней. Ниже – черная вода реки. Вдоль ее берегов – огненные россыпи, которые показались Таннис яркими.

– Смотри хорошенько…

Тени людей. И чем сильнее Таннис всматривалась, тем больше видела.

Уже не тени, но и не люди. Странные существа с полупрозрачной почти кожей, с уродливыми перекрученными телами, словно вылепленными наспех из местной грязи. Они бродили вдоль реки, не решаясь зайти в воду, порой сталкивались друг с другом и…

– Здесь есть те, кто некогда жил наверху, но и они многие годы провели под землей. – Шепот Войтеха пробирал до самых костей. – Висельники, нищие, не сумевшие отстоять свое право на милостыню, бродяги… брошенные дети…

Таннис хотела отвести взгляд, но не могла.

– У них есть свой город, а в нем – свой король, слово которого – закон.

Существо на берегу реки, до того бродившее бесцельно, вдруг остановилось. Оно распрямило плечи и повернуло голову на неестественно тонкой шее. Таннис отпрянула бы, если бы не Войтех.

– Не шевелись, – шепотом сказал он, удерживая ее. – Они иначе видят. Не все, но те, кто вырос под землей…

– Вырос?

– Есть такие, кто родился здесь и никогда не поднимался выше второго яруса… а есть и те, чьи предки ушли под землю сотни лет тому. Они вовсе на людей не похожи. Жуткие твари. – И помолчав, он добавил очень тихо: – Людоеды.

– Что?

Тварь раскачивалась, всматриваясь в темноту какими-то несоразмерно огромными, выпуклыми глазами.

– Людоеды, – повторил Войтех. – Мяса здесь не хватает… и не только мяса… и те, которые уже не люди, охотятся на крыс. Ну или на того, кого удастся поймать. Не шевелись. Они слепы вроде как…

Тварь подобралась к кромке воды и замерла.

– …но если дернешься, увидят.

Она раскачивалась, раздумывая, стоит ли ступить в воду.

– Поэтому, если вдруг столкнешься, то замри. Глядишь, и повезет, пройдут мимо.

Потеряв к берегу всякий интерес, тварь развернулась и медленно двинулась прочь от огней. Тощая, изогнутая, с выпуклой грудью и длинными узловатыми руками. Она переваливалась, расставляя короткие ноги, и время от времени опускалась на руки. Те прогибались под весом твари, и Таннис казалось, что еще немного, и она услышит скрип костей.

– Они слабые, если по-одному, – Войтех отступал, и Таннис приходилось идти с ним, – но всегда стаей держатся. А против стаи и я не рискну…

– Зачем ты…

– Показал их? – Выбравшись в глухой тоннель, Войтех достал свечу. – Они ведь тоже думают, что живут нормально. В темноте. Впроголодь. В холоде и вечном страхе, что найдется кто-то более сильный, способный отобрать и то малое, что у них есть. Они дерутся из-за женщин и еды, не понимая, что женщины ужасны, а еда такова, что лучше сдохнуть с голоду, чем пробовать ее. И предел мечтаний для них – милость подземного короля. Она означает