надо было воду трогать, но…

…в усадьбе, куда Кэри выезжала летом, не было фонтана, зато имелся пруд, глубокий и с топкими берегами, на которых прорастала осока. Каждый год садовник засевал берега газонной травой, но прорастала все равно осока. Когда-то в пруду разводили зеркальных карпов, и несколько рыбин, древних, с крупной чешуей, осталось. Порой они подплывали к берегу, и тогда Кэри пятилась.

А Сверр рыбин не боялся.

…Рассказать о нем?

Почему бы и нет. Быть может, если Кэри поделится памятью, то ей станет легче?

– Мне было пять, когда отец забрал меня из деревни. – Кажется, об этом она уже упоминала. – У нас с ним небольшая разница, два года всего, но…

…тогда Сверр казался ей недостижимо взрослым. И упоительно отважным.

В тот вечер Кэри снова пряталась.

Она сидела в кровати, под одеялом и не спускала взгляда с гардеробного шкафа, дверь которого была приоткрыта. И из щели на Кэри смотрел… кто?

Она не знала.

Он жил в шкафу все время, но показывался только по ночам. Кэри рассказала о нем няньке, а та отмахнулась, велев не придумывать себе глупостей. Нянька спешила на кухню, где давно был готов ужин, а к нему старая повариха, которая сошлась с нянькой, почуяв в ней родственную душу, припасла бутыль сливовой наливки. Нянька предвкушала неспешный ужин и беседу, благо в доме всегда хватало поводов для сплетен. А Кэри все не желала укладываться.

– Спи, а то леди Эдганг пожалуюсь, – рявкнула нянька и, задув свечу, ушла.

Тотчас с тихим скрипом приотворилась дверь шкафа, и Кэри ощутила на себе пристальный внимательный взгляд.

– Уйди, – попросила она, но тот, кто наблюдал за ней, уходить не собирался. Напротив, она вдруг услышала дыхание, близкое, частое.

…Если закричать, то кто-нибудь услышит.

Прибежит.

Спасет Кэри.

Но как она ни пыталась, не сумела издать ни звука. Сколько она просидела в темноте? Долго, как показалось ей самой. И ответом на молчаливый призыв открылась дверь в комнату.

– Ты спишь? – спросили ее шепотом.

– Нет, – также шепотом ответила Кэри.

– А что делаешь?

– Боюсь.

Она щурилась, пытаясь разглядеть того, кто вошел в комнату, но видела лишь белое пятно ночной рубашки.

– Кого боишься? – деловито осведомился он и прикрыл за собой дверь.

– Того, кто живет в шкафу…

– Сколько тебе?

– Пять.

Сейчас он скажет, что Кэри уже взрослая и все придумала…

– В пять еще можно бояться шкафа. – Он шел к ней и, добравшись до кровати, велел: – Подвинься. Когда вдвоем, оно не так страшно.

– А ты кто?

Кэри подвинулась, подумав, что нянька точно разозлится, когда обнаружит этого мальчишку. Он же, забравшись в постель, нашел ее руку и сжал.

– Твой брат. Меня Сверром звать.

– Кэри. – Его пальцы держали крепко, и Кэри наконец смогла дышать.

Кто бы ни таился в темноте, теперь он до Кэри не доберется.

– Я знаю, – ответил Сверр, сдавливая ее руку. – Ты выродок. Так мама сказала.

Он обнял ее и поправил одеяло, которое почти съехало на пол. Сверр был худым и очень горячим.

– Твоя мать была шлюхой, и мне нельзя с тобою разговаривать.

Кэри всхлипнула.

Она не поняла многих слов, но звучали те обидно.

– Ты еще боишься? – Сверр вдруг обнял ее и носом в волосы зарылся. – Не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть. Я всегда хотел, чтобы мне сестру родили.