взял атам в руки.

– Колин хочет тебя видеть, – говорит он и кладет руку на плечо Томасу, обозначая, что ждут меня одного. Он, наверное, и Кармель руку на плечо положил бы, если б не подозревал, что ее откусят. В любом случае он их одних не оставит. Поэтому, полагаю, мне можно не беспокоиться – пока.

По коридорам и по лестнице туда, где ожидает Бёрк, меня ведет женщина. Это первая увиденная мною здесь женщина, и мысль о том, что женщины здесь есть, вызывает некоторое облегчение, хотя вот эта конкретно стремноватая. Ей лет пятьдесят, пепельная блондинка со стильной стрижкой-каре. Когда мы встретились у дверей отведенной мне комнаты, она улыбнулась и кивнула мне с профессионально-искренней вежливостью светской матроны. Минуем несколько комнат с распахнутыми двойными дверями, и в каждой горит камин. В одной из них, по левую руку, сидит кружком группа людей. Когда мы проходим мимо, они поворачивают головы нам вслед. В смысле все до единого. Одновременно, словно по команде.

– Гм, что они делают? – спрашиваю я.

– Молятся, – улыбается она.

Хочется полюбопытствовать кому, но боязно услышать в ответ, что молятся они атаму. Тяжко думать, что эти люди вырастили Джестин. Они все стремные. Даже доктор Клеменс, промывая и бинтуя мне руку, смотрел на мою кровь словно на Святой Грааль. Подозреваю, он сожжет бинты на священной жаровне или что-нибудь в этом роде.

– Вот мы и пришли, – говорит мой проводник. А затем остается стоять у двери, хотя я и машу рукой, подразумевая, что она может идти. Чокнутые.

Вхожу в комнату. Колин Бёрк стоит возле очередного камина. Пальцы у него сомкнуты кончиками в самом неискреннем из жестов, и пламя играет оранжево-красными бликами на его скулах. Сразу вспоминается Фауст.

– Стало быть, ты Тезей Лоувуд, – говорит он и улыбается.

– Стало быть, вы Колин Бёрк, – говорю я и пожимаю плечами. – Честно говоря, никогда о вас не слышал.

– Что ж. – Он отходит от огня, чтобы встать рядом с кожаным креслом с высокой спинкой. – Некоторые люди хранят свои секреты лучше, чем другие.

О. Вот, значит, как.

Холмсовским жестом беру себя за подбородок:

– Я слыхал это имя раньше. Бёрк. Английский серийный убийца, кажется?[25] – Поворачиваю руку ладонью вверх. – Не родственник?

За мягкой улыбкой прячется зубовный скрежет. Хорошо. И все же задним умом я понимаю, что не следует делать из этого дядьки врага. Что я явился сюда затем, чтобы получить от него помощь. Но опять-таки, верхнее чутье говорит мне, что он и так уже мне враг, что бы я ни делал.

Бёрк разводит руками и улыбается. Жест гарантированно обезоруживающий. Теплый и почти искренний.

– Нам очень приятно, что ты здесь, Тезей Кассио Лоувуд, – говорит он. – Мы давно желали твоего возвращения. – Снова улыбка, еще более теплая. – Воин возвращается домой.

Все это наигранная лесть. Ее недостаточно, чтобы заставить меня забыть, какая он сволочь. Хотя, признаться, довольно харизматичная сволочь.

– Приятно? – переспрашиваю я. – Тогда вы, должно быть, не знаете, зачем я здесь.

Бёрк опускает глаза, почти с сожалением, а затем резко вскидывает их, серые, как и его волосы.

– Ты устал, целый день в пути. Поговорим об этом позже. Возможно, за ужином. Я организовал приветственную трапезу, чтобы и другие члены ордена могли с тобой познакомиться. Они просто сгорают от любопытства.

– Слушайте, – говорю, – это… это очень мило с вашей стороны, и все такое. Но у меня нет времени на…

– Я знаю, зачем ты здесь, – говорит он резко. – Послушай моего совета. Приходи на ужин. И дай остальным шанс убедить тебя не умирать.

На языке у меня вертится куча глумливых ответов. Но я ухитряюсь сдержаться.

– Как скажете, – улыбаюсь я. – Вы хозяин.

Направляясь вместе с Томасом, Кармель и Гидеоном в столовую, скольжу взглядом по стенам. Чучела действительно имеются – лосиная голова, медвежья и козлиная неведомой мне породы. Они заставляют вспомнить, как еще у себя в Лондоне Гидеон пошутил насчет движущихся глаз в картинах, развешанных по нашему с мамой дому.

– Зачем мы это делаем? – спрашивает Кармель, глядя на козлиную голову. – Это место не вызывает у меня доверия. А все эти убитые звери того и гляди превратят меня в веганку.

Гидеон на это улыбается:

– Мы делаем это, чтобы Колин мог разыграть роль разумного вождя. Он хочет убить тебя, Тезей. – Небрежность, с которой Гидеон это произносит, заставляет меня поежиться. – Он хочет убить тебя и забрать атам для Джестин. Расплавить его и перековать с ее кровью. В его представлении, таким образом клинок очистится.

– Тогда разве нам не следует бежать? – спрашивает Кармель. – И зачем они тогда его кормят?

– Не все в ордене убеждены в правоте Бёрка. Они чтят старинные обычаи, а сюда входит и изначальная династия воинов. Они поддержат тебя, если ты