— Значит, они в порядке? — вычленила главное Рей.

— Зализывают раны. Аларик им кровушки немало подпортил, прежде чем они его успокоили. Жаль, конечно, мальчишку, но нарушить приказ отца… сам виноват. Обидно, что могильщик, а так… — Элиот пожал плечами, после задумчиво оглядел девушку и коснулся ее щеки. Нежно провел линию вниз и улыбнулся. — А ты ничего не хочешь мне сказать?

— Сказать? Вам? — удивилась девушка, делая шаг назад.

Дункан отпустил, только насмешливо поклонился, дескать, «наслаждайтесь».

Рей пристально оглядела небольшое помещение, в котором они оказались, и с каким-то удовлетворением отметила, что и здесь имеются руны, направленные на помощь хозяину и помогающие подавить гостя. Скругленные углы имелись и здесь, и ведьмочка заинтересованно показала на эту деталь обстановки Элиоту. Тот рассмеялся, но пояснил:

— При всплеске силы не даст ей выйти за пределы.

Рей кивнула, принимая объяснение. Вот, значит, как. Впрочем, разумно, учитывая, что отношения маги частенько выясняют дуэлью. И не в их правилах предварительно выйти, чтобы не тревожить окружающих.

Кроме рун, которые украшали переход от стен к потолку, занимательными были и картины на багровых стенах. Столицы соседних государств и сам Элисс-таун проглядывались с них как на ладони. Рей пригляделась и ахнула, когда заметила, как движется человеческая фигурка в форменном плаще инквизиции по улице столицы. А на соседней картине, где был изображен Элисс-таун, ведьмочка разглядела руины и людей, что разбирали их.

— Элиан повеселился, — прокомментировал разрушения Дункан, подходя ближе. Он сжал ее запястье и поднял руку так, чтобы она касалась холста.

Девушка ожидала прикосновения к гладкой поверхности, но ничего не произошло. Только ночная прохлада, словно она высунула руку в окно.

— Нравится? — прошептал Элиот ей на ушко, обдавая неприкрытую шею теплым дыханием. — Могу научить.

— Вы слишком добры, — резко произнесла ведьмочка и попыталась вывернуться.

Элиот не позволил, притягивая ее к себе и обнимая за талию.

— Ты моя невеста и будешь женой. А с семьей не обращаются как с падалью, — пояснил темный. — Семья — неприкосновенна. Так считаю я, а вот у Альверта другое мнение. Боятся — значит, уважают. Все еще хочешь вернуться к нему?

— Нет, — прошептала девушка. — Но и с вами я быть не хочу.

— Ты привыкнешь, — выдохнул он. — Я дам время. Не бойся. Но его будет меньше, чем ожидалось. Ведь иначе мой цветочек могут сорвать чужие.

— Тогда дай мне его прямо сейчас, — попросила Рей. — Я хочу уйти.

— Там опасно, цветочек. Чары Элиана разрушили почти все связки, и стены могут рухнуть в самый неподходящий момент, причинив цветочку страдания. Мы же не хотим…

— Сейчас мне больно из-за вас, — призналась девушка. — И если вы так добры, как обещаете, оставьте меня. Хоть на какое-то время. Разрешите побыть одной хоть в клетке, но с иллюзией свободы. Разве это так много?

— Много, — подтвердил Дункан. — Но я позволю. Руку?

Рей с недоумением обернулась. Элиот усмехнулся, склонился и поцеловал ее обнаженное плечо. Ведьмочке стало больно до слез, но очень быстро она вновь почувствовала себя хорошо.

— Метка, — пояснил колдун, с удовольствием глядя на деяние своих губ. На предплечье у девушки проступал рисунок. — Так ты не потеряешься и не совершишь глупостей. Гуляй, моя хорошая. А у меня еще есть дела.

— Я могу навестить мать? — спросила девушка, когда темный стоял на пороге.

— Разумеется. Моей невесте позволено почти все, — не оборачиваясь, ответил он и оставил ее одну.

Пользуясь внезапной привилегией, Рей медленно подошла к окну, скользнула взглядом по подоконнику и нашла небольшую ручку. Потянула и облегченно выдохнула, когда часть стены пропала, являя перед ней проход на балкон.

Ведьмочка вышла и едва не задохнулась. Воздух буквально пропитался эмоциями людей. Ненависть, жажда крови, отчаяние, разочарование, восхищение, желание, влечение и нотка грусти. Разобраться со всем этим хитросплетением было так сложно, что первые несколько минут Рей просто считала вслух, чтобы не заблудиться в чужих отголосках чувств.

Внизу сновали колдуны, разбирали обломки, ведьмы лечили, и Рей даже стало жаль их. Люди, которые стали заложниками своей силы, своей сути. А был ли у них выбор, как был он у нее благодаря Вассе? А нужен ли он был им? — возник в сознании закономерный вопрос. Нужна ли им эта призрачная свобода, если можно ни о чем не думать? Просто жить, подчиняясь воле сильного, и не нести никакой ответственности? Возможно. Истинного ответа она не знала.

Работа кипела до самого рассвета, пока солнце не осветило шпиль Академии. Темные торопливо закрылись в домах, избегая попадания прямых лучей. После первозданного света любой огонек заставлял их морщиться, а светило и вовсе могло сжечь. Был ли в этом ее шанс? Рей не знала, но решила