– Боже, Грег! – сказала она, перейдя на шепот: – Я слышала, как ты споришь… Подумала, что здесь кто-то еще…
Она замолчала.
Грег глупо моргал, пораженный происшедшим. Он впервые понял, что Кукольник говорил вслух. Он вел разговор с Кукольником вслух – и не заметил этого! Он в ужасе застонал.
Эллен посмотрела на Рэя.
Билли перевел взгляд с Эллен на Грега – несколько долгих секунд смотрел на него, а потом попятился из номера, закрыв за собой дверь. Грег хватал ртом воздух, стоя в центре комнаты. Он заставил себя выровнять дыхание и попытался пожать плечами, словно это был пустяк.
– Эллен… – начал было он, но больше ничего сказать не смог.
Он вдруг заплакал, словно ребенок, испугавшийся темноты.
Эллен подошла к нему с отважной улыбкой, притянула его голову к себе на плечо и начала приглаживать ему волосы.
– Все в порядке, Грег, – тихо приговаривала она, но он слышал в ее голосе ужас. – Все уже в порядке. Все хорошо. Я люблю тебя, милый. Тебе просто надо отдохнуть.
Слова. Пустые слова.
Грег услышал хохот Гимли и на мгновение даже удивился, почему Эллен не обращает на него внимания.
– Славный штат Айова! Страна Господа! Страна кукурузы! – (Тахион не понимал, как этому человеку удается сохранять свой энтузиазм после такого количества голосований.) – Отдает четыре голоса за сенатора Гора!
Конференц-зал центра «Омни» напоминал Тахиону гигантскую воронку. Люди, похожие на крошечные кусочки пряностей, цеплялись за крутые стенки, тогда как сила тяжести пыталась волей-неволей сбросить их на горизонтальную поверхность расчерченного под баскетбольную площадку партера. Конечно, это было преувеличением, однако помещение действительно вызывало у него головокружение.
Обсыпая себе грудь сахарной пудрой, Тахион поспешно пристроил пирожок на стаканчик с кофе, выхватил авторучку и записал очередную цифру. А потом скользнул взглядом по итогам пяти колонок, каждая из которых начиналась с инициалов. Гор явно сдавал позиции. Осталось совсем немного. Хартманн мучительно дополз до тысячи девятисот. Тах потер усталые, саднящие глаза. Его разговор с Секретной службой продлился до пяти. После этого ложиться спать казалось бессмысленным.
– У твоего парня проблема, – сказала Конни Чанг, устраиваясь на складном стуле рядом с ним. Наушники с антенной делали ее похожей на кособокое насекомое.
– У «моего парня», как ты выразилась, все в порядке. Как только Гор выйдет из игры…
– Тебя ждет неприятный сюрприз.
– О чем ты? – встревоженно спросил Тах.
– Ему надо будет выбирать между тремя либералами-северянами и консерватором-южанином. И что, по-твоему…
– О нет! – с отвращением простонал Тах.
Она смахнула пудру с его подбородка.
– Ты действительно еще младенец, доктор. Смотри и учись. – Она уже шагнула прочь, а потом повернулась и добавила: – Кстати, Гор назначил пресс- конференцию на десять.
Телефон зазвонил как раз тогда, когда Джек закурил свою первую за этот день сигарету. Секунду он не мог найти свой портфель, потом обнаружил его под журнальным столиком. Вытащив трубку, он шлепнулся на диван. Звонок был от Эми Соренсон.
– У нас неприятности. Грег требует, чтобы ты явился.
Джек устремил к потолку заплывшие глаза.
– В чем дело?
– Гор назначил пресс-конференцию на это утро. Он выходит из гонки и намерен рекомендовать своим сторонникам поддержать Барнета.
– Вот козел! Яппи придурочный! – В кои-то веки Джек не стеснялся ругаться при женщине. Он вскочил с дивана, заставив столик отлететь на полкомнаты. – И он станет вице-президентом при Барнете, так?
– Похоже на то.
– Вот блин!
– А еще какой-то художник с дикой картой этой ночью распилил представителя «четвертой власти» в пассаже «Пичтри», так что можешь догадаться, кто будет наживать на этом политический капитал. Короче, приходи.
Штаб не смог ничего придумать: только держаться и надеяться на перебежчиков. Рекомендация Гора была явно результатом какой-то выгодной сделки, что могло оттолкнуть кого-то из тех его сторонников, кто не переваривал Барнета.
Четвертое голосование принесло Хартманну еще 104 делегата, так что самые серьезные опасения Джека не оправдались. Однако Барнет набрал почти триста, так что тенденция определенно была в его пользу. В портативном телевизоре Джека Дэн Разер повествовал о влиятельных партийных деятелях,
