размывались и перетекали друг в друга, когда кто-то делал движение. Фильмы Теда Тернера были не лучше его бейсбольной команды.
Как странно было столкнуться с Тони! И еще более странным оказалось то, что он – шишка в команде Хартманна. Тони был славным парнем, и Спектор всегда хорошо к нему относился, но он всегда был сентиментален.
Актер оказался в полной ж…, и его ждала гильотина. Не похоже было, чтобы его это сильно огорчало. Спектор бы орал и рвался. Уж он-то знает, каково умирать.
Если другого способа не найдется, можно попытаться добраться до Хартманна через Тони. Спектор всегда гордился тем, что ни разу не накалывал друзей. У него никогда не было много друзей, так что особых проблем с этим не возникало. Однако дело на первом месте.
Актер только что отправил на смерть какую-то блондиночку, облобызав ее, и теперь наступала его очередь. «То, что я делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал. Я счастлив обрести покой, которого не знал в жизни»[3]. Актер стоял у гильотины, благородный и бесстрашный. Естественно, камера отъезжает так, чтобы никто не увидел, как его голова плюхается в корзину.
– Что за гребаные слюни! – проворчал Спектор, отключая телевизор. Он глотнул еще виски и выключил свет.
Глава 3
Тяжелое гудение двигателей отдавалось в каждом нерве. Тахион мрачно смотрел в окно, пока сосед не ткнул его локтем в ребра, возвращая в действительности. Стюардесса взглядом указала на подносик под крышкой и вопросительно подняла брови.
– Спасибо, не надо. Но я хотел бы выпить. «Отвертку». Чтобы апельсиновый сок не пропадал.
Он улыбнулся ей. Она на улыбку не ответила. Больше того, ее взгляд ясно сказал ему: «Ах ты, алкаш!»
Он снова принялся мрачно разглядывать грозовые облака, кипевшие полукилометром ниже. Стюардесса принесла коктейль, и Тах полез в карман за деньгами. Вместо этого он выудил пачку розовых гостиничных листочков с посланиями. «Проклятье, Тахион, позвони! Хирам». Он расплатился и уставился на оскорбительное и ничего не сообщавшее послание Хирама.
«Какого черта понадобилось Уорчестеру и что, к дьяволу, хотел сказать Дэвидсон?» Не намекал ли он на то, что Тахион – пастух, а джокеры – его стадо? Или к нему относилось упоминание о короле? Или тут было нечто более личное? Дэвидсон странно выглядел. Или это было просто неприятной аффектацией профессионального актера, не способного вести разговор без сценариста?
«Стада! Будь он проклят».
Тах вытащил платок и энергично высморкался.
«Я еду домой хоронить одну из моих заблудших овечек. Ах, Кристалис!»
Он уронил голову на руку.
Он почти сорок пять минут ждал, пока его посадят. В гостиничном кафе царила суета. Официанты скакали от столика к столику, словно шарики пинг- понга. Спектор устроился в отгороженном уголке, игнорируя царящий вокруг гомон. Он неспешно осмотрелся. Кругом было немало покрасневших глаз и кривящихся от боли лиц. Спектор решил, что накануне большинство надрались или кого-то отодрали – или и то и другое. Ему самому удалось заснуть только ближе к утру.
Какая-то официантка подошла к нему и скорчила гримасу, которая первую тысячу раз, наверное, выглядела как улыбка. Она достала блокнотик и карандаш и вопросительно посмотрела на него.
– Что вам сегодня утром подать, сэр?
Слова звучали отрывисто. Вот вам и южное гостеприимство!
– Пока – кофе.
Спектор медленно улыбнулся. Он собирался и поесть, но решил, что заставит эту сучку отработать свои деньги. Официантка бросила на него ненавидящий взгляд и стремительно умчалась.
Спектор откинулся на спинку кресла и заставил все окружающее отступить. Ему необходимо придумать, как добраться до Хартманна. Этим утром боль терзала его, мешая думать. Может, он сможет что-то узнать у Тони. Выяснить, когда и где сенатор окажется наиболее доступен. Там должно оказаться достаточно много народа, чтобы никто не понял, что случилось. По крайней мере, не сразу.
Официантка вернулась и резко поставила перед ним кофе, выплеснув часть на блюдце.
– Извините, – сказала она совершенно неискренне. – Что-то еще желаете?
Спектор секунду помолчал, а потом ответил:
– Подумаю еще несколько минут.
Официантка возвела глаза к небу и удалилась.
Спектор взял чашку и сделал большой глоток. Кофе обжег ему рот и горло. Не страшно, все заживет еще до того, как он решит, что именно заказать.
