Еще десять лет назад Краян был всего лишь главой рода Озеричей, проживавшего близ смолянских волоков. Сам, вместе с сыновьями, обрабатывал поля и дальше городца Свинческа не бывал – незачем. Но вот в Смолянскую землю пришел киевский князь Ингвар, в то же время сын Краяна, Равдан, женился на старшей дочери князя Сверкера; теперь он был воеводой и приходился свояком Прияне, княгине киевской. Из обычного старейшины, каких тысячи по всем славянским землям, Краян превратился в нарочитого мужа всей державы Русской и теперь вот, сидя в палатионе Греческого царства, уверенно рассуждал о греках и печенегах, о которых первые сорок пять лет своей жизни думал меньше, чем о звездах на небе.

На этом все согласились, и такой ответ дали посланцам синклита. Те уехали, обещав передать.

Через пару дней в палатион Маманта явился знатный старец: Варда Фока, из прославленной семьи, давшей Романии немало полководцев. Сам он тоже провоевал почти всю жизнь, одно время был доместиком схол Востока, то есть старшим воеводой всех сил, посылаемых против сарацин, но там не отличился и, уступив должность своему сыну, жил на покое. Ему подкатывало уже лет под восемьдесят, и из любопытства Эльга сама явилась в триклиний, куда его провели. Она, кажется, ни разу в жизни не видела настолько старого человека. Да в силах ли он еще ходить? Проживший два человеческих века, он казался живым гостем из царства мертвых.

С ходьбой у Варды Фоки не вполне ладилось: сюда он прибыл не верхом, а в раззолоченных носилках, и в триклиний вошел, сильно хромая и опираясь одной рукой на раба, а другой – на резную трость из слоновой кости, отделанную золотом. На седой голове его сидела красная шапочка, смуглое лицо густо покрывали морщины. Под морщинистыми веками прятались глаза, а над ними топорщились удивительно черные брови. Крупный вислый нос придавал ему такое сходство с вороном, что Эльга едва не засмеялась.

Оказалось, что сиклит и василевс просили старого полководца разъяснить русам их заблуждения, из-за коих они отказываются от очень выгодных предложений.

– Не василевс должен уговаривать вас выступать в числе наших войск, а вы – просить о чести быть принятыми! – говорил Варда, будучи усажен напротив Эльги. Она слушала с беломраморного троноса, который ей не так давно доставили в подарок от василевса Романа. – Скажите, кто-нибудь из вас слышал рассказы о том, как ваши люди лет пятнадцать назад высаживались в Анатолии?

– Мой отец был при этом, – откликнулся Одульв.

– И он тебе не рассказывал, – Варда Фока повернулся к нему, – сколько там разных богатств? Откуда, вы думаете, ромеи берут свое золото? Его добывают в анатолийских реках. Его там – как речного песка! Там полно шелка из Сирии, драгоценных камней и благовоний из Индии. И если мы наконец разобьем этого проклятого эмира, Сайф ад-Даулу, то у нас каждый воин поедет домой в золотых башмаках и шелковой тунике! Или, может, вы желаете попасть на Крит? Тамошний эмир собрал у себя такие богатства, что можно построить целый город. И василевс щедро раздаст их тем, кто будет участвовать в захвате. Золото, серебро, лучшее оружие, шелка, вино, кони, красивые рабыни! А? – Он подмигнул Войко, как самому молодому среди сидевших вокруг него. – Бог благословил оружие ромеев, и мы в последние годы не раз громили богопротивных сарацин на востоке и на юге. В Алеппо, Тарсе и Триполи наши полководцы наносят сарацинам удар за ударом. Несколько лет назад мой сын Никифор – сейчас он доместик схол Востока, – взял в Каппадокии сарацинскую крепость Хадат. Мы дошли до Ефрата! Вот-вот наши войска проложат себе путь в Междуречье, и мы войдем в Сирию, где окончательно уничтожим проклятого дьявола Сайф ад-Даулу. На море патрикий Василий Эксамелит сжег множество кораблей эмира Тарса. Многие правители сарацин уже просят мира и готовы пойти под покровительство василевса ромеев. Но мы не намерены останавливаться. Наша цель – остров Крит, это гнездо проклятых сарацин. Нам нужны люди, не боящиеся сражений, и мы готовы достойно платить за службу.

Старик пустился в рассказы. Он удивительно хорошо помнил походы последних пяти десятилетий, сыпал названиями областей и городов, которые русы слышали впервые: Малатия, Самосат, Мелитена, Амида, Мараш, Баграс, Тарс, Феодосиполь, Хилат, Битлис…

– Когда мы взяли Мелитену и Самосат, многие сарацины там признали силу Христовой веры и крестились, – повествовал он. – Там жило одно племя, под названием бени-хабиб, это такие дьяволы, я вам скажу, вы таких не видывали! Раньше они все норовили пограбить наше приграничье, но после побед патрикия Иоанна приняли христианство и стали нашими верными слугами и союзниками. А это двенадцать тысяч отлично вооруженных всадников! И василевс щедро наградил их: наделил удобными землями на берегу Ефрата, создал пять новых фем и поручил им охрану – и осыпал прочими милостями. Так неужели вы, – Варда Фока огляделся, – окажетесь глупее каких-то сарацин? Вы же русы! А я хорошо знаю русов: чуть-чуть не застал вашего архонта, которого звали так же, как тебя…

– Олег?

– Да. Вам же нужна добыча, и ради нее вы готовы на все! Почему теперь надо уговаривать вас идти за добычей, будто добродетельную девицу – на блуд?

– Здесь есть разница! – обстоятельно, по своей привычке, объяснил Алдан, который когда-то прибыл в киевскую дружину Ингвара в протертой до дыр полосатой датской сорочке и в коротком кафтане с заплатами на локтях, а теперь сидел в шелку, будто патрикий. Но его грубоватое лицо, на котором удивительным образом сочеталось добродушие и скрытая угроза, осталось то же. – Мы сами берем добычу, где считаем нужным, и сами ее делим меж собой.

– Но полным-полно ваших уже служит в этерии и в войсках! Уже чуть ли не сто лет!

– Но еще ни разу русский князь не сдавал внаем свой меч.