– Я могу подумать?

– Нет! – вождь оскалился. – Ты уже дал свое согласие, когда заявился к нам с умирающим ребенком, разве не помнишь?

– Но… я могу хотя бы… увидеть Каур? – эти слова вырвались неожиданно и юноша покраснел.

– Разумеется, – злая усмешка Кислова смягчилась в более дружелюбную понимающую улыбку. – Иди прямо сейчас. Это, конечно, не в моей юрисдикции, все-таки Каур принадлежит клану Отшельника, но, думаю, шаман освободит ее от работ, и до заката вы сможете пообщаться. В сумерках приходи сюда, к Роще Бессущностного, тебя будут ждать.

Не успел Олег пройти и половину дороги к порту, как увидел Каур, которая легкой походкой вышла из-за угла дома. Она заговорщицки подмигнула, и юноше стало ясно, что каким-то колдовским образом темнокожая красавица знает о его судьбе.

– Надо собрать в корзинку чего-нибудь вкусного, а потом уйдем подальше, к самой границе Запретной зоны, позавтракаем, искупаемся, ведь у нас целый свободный день! – проговорила она мечтательно.

– Разве это можно? Я думал… нуклеары едят только то, что дают, и всегда вместе… – сказал Олег голосом, прерывающимся от пьянящей радости.

– Обычно так и бывает, но ведь у тебя сегодня необычный день!

После этих слов юноша почувствовал, что мир вокруг наполнился осязаемым счастьем, словно каждая живая травинка лучилась улыбкой.

Когда, взявшись за руки, они сбегали по Каменной лестнице, Олег не чувствовал под собой ног, казалось, что он парит над землей. Парень оглянулся и припомнил, как вчера вроде бы видел здесь Аню, которая зачем-то убежала из Таганрога, ведь, кажется, она хотела остаться и не возвращаться в Лакедемон… Каур, точно почувствовала тень побежденной соперницы и с криком «Догоняй!» устремилась вперед. Олег бросился следом и мгновенно забыл о девочке из далекого прошлого, фактически из другой жизни…

Лица обнявшейся пары были обращены на восток, навстречу медленно наползающему сумраку, который по краю небосвода светился изумительной красоты сиреневой полосой, а где-то за их спиной – большим розовым шаром, окатившим румянцем облака на горизонте – садилось солнце.

Олег привык сопротивляться желаниям, побеждать их, сохраняя достоинство и самообладание. Но сейчас чувства, наполнившись силой гигантской волны, внезапно затопили сердце, опасно захмелили разум и смели заградительную дамбу бесстрастия, оберегавшую душу от переживаний. Абсолютно счастливый юноша вдыхал вечерний июльский воздух, и в этом странном состоянии хотелось остаться навечно, позабыть обо всем на свете, а особенно о дурацком обряде, который ждал этим вечером. Да, больше ничего не надо. Лишь бы Каур сидела рядом, касаясь его плечом, любуясь закатом. Удивительно, непонятно, чудно… и бесподобно… Олег не заметил, как это произошло, но буквально за сутки он стал смотреть на жизнь совершенно иначе. Его переполняли вопросы, которые раньше никогда не приходили в голову, он впервые мечтал.

– Ты хочешь стать одним из нас? – тихо спросила Каур.

– Да, – также тихо ответил Олег.

– На твоем месте желали бы оказаться очень многие из старшего поколения. Ты сомневаешься?

– Уже нет…

– А раньше сомневался?

И тут Олега буквально прорвало. Он рассказал о своем детстве, о том, как умерла мать и погиб отец… как трудно приходилось в интернате, как он зарезал раба во время обряда совершеннолетия, и как убитый приходил к нему во сне. Никогда и ни с кем Олег так не откровенничал. Быть может, именно сейчас он выплескивал воспоминания, чтобы час спустя было намного легче расстаться с минувшим, умереть и возродиться вновь, полностью вычеркнуть из памяти свое прошлое, позабыть место, где вырос, своих родителей, боевых товарищей, священные воды Миуса и даже имя свое. Каур слушала молча, улыбаясь краешком губ, поглядывая на юношу, на пустой сумеречный город, на уходящее за горизонт солнце.

Наконец, выговорившись, парень умолк, а мулатка крепко сжала в ладонях его руку.

– Мне бы очень хотелось быть там тоже, чтобы помогать, но нельзя… – сказала она нежно. – Я чувствую, уже горят костры перед священной рощей, и вождь ждет тебя с плетью, и наточил свой топор судья, и старуха с распущенными косами стоит в тени Бессущностного. Тебе пора. Ничего не бойся и помни лишь одно – я с тобой.

Обнаженный Олег стоял на коленях, ощущая мелкие камешки и тонкие ветки, которые впивались в кожу. Мысленно юноша уже проделал путь к памятнику Бессущностного, и теперь надо было повторить все на самом деле. Ночь опустилась быстро, и ярко горевший огонь освещал сложенную в стопку одежду, а поодаль, возле второго костра стоял судья, держа в руках короткую секиру. Закрытая корзинка у его ног слегка вздрагивала, будто в ней кто-то трепыхался, с невнятным бормотанием. Олег мог только гадать, что за зверь скрывался за плетенкой ивовых прутьев.

В шею неофита вдруг ткнулась рукоять хлыста – так вождь дал команду начинать, и Олег пополз к первому костру, обдирая локти и колени о неровности плит.

– Кто ты? – раздался из-за спины суровый голос вождя, который, казалось, разносился по всему городу.

Парень нахмурился и ответил:

– Я человек.