почувствовала себя легко, а смотреть, как Олег и Артур обмениваются свирепыми взглядами исподлобья, было очень забавно.

– То время, о котором ты говоришь, – совсем другая эпоха, – ответил шаман.

– А когда же был ваш золотой век?

– Так, – Заквасский хлопнул себя по бедрам, – пойдем-ка на кухню моего клана, поедим. А сегодня ночью устроим посиделки у костра, и я расскажу сказание о пяти веках и гибели мира. Тогда вы узнаете все о золотом веке.

– Это, наверное, старая история…

– Нет, – возразил ей шаман. – Я ее только что придумал.

Белый бюст сливался с покрашенной в тот же цвет стеной, стилизованной под развернутое знамя. Изображенный мужчина обладал мощной шеей, курчавой бородой, а из-под шапки выбивались густые вьющиеся волосы, словно раздуваемые ветром.

– Га-ри-баль-ди, – прочитала Аня по слогам, со всех сторон осмотрев творение скульпторов прежней эпохи.

Под надписью, выполненной черной краской, и которая, несмотря на сгущающиеся сумерки, отчетливо выделялась на светлом фоне, шли непонятные значки, среди которых затерялась, впрочем, пара-тройка знакомых букв: GARIBALDI.

«Красивый», – подумала девушка, протягивая руку к каменному лицу. Она коснулась кончиками пальцев чуть шершавой поверхности щеки и тут же отпрянула. Хотя в городе было столько всяких диковин, что голова шла кругом, но рассказ шамана именно об этом покровителе маленького, но очень почитаемого клана Иноземца, запал ей в память. В клане было всего шесть человек, и все занимались кузнечным делом. Но в свободное время кузнецы изучали язык своего покровителя, стремясь постичь все лингвистические тонкости, ведь пророчества приходилось переводить на русский. Узнать свою судьбу мог любой, кто приходил к монументу в священную ночь, но когда еще та ночь наступит, поэтому Аня вернулась сюда тайком, в надежде, что ей откроется что-то именно сегодня.

«Но как он может говорить? – недоумевала девушка. – Он ведь неживой».

Однако не верить шаману оснований не было.

– Скажи, что со мной будет? – прошептала она.

Бородач молчал, глядя вдаль. Видимо, его совсем не интересовала судьба какой-то там неудачницы, которая сама не знала, что хочет от жизни.

– Почему не отвечаешь? Что со мной будет? – теперь ее голос звучал громче и требовательнее.

Гордый Иноземец невозмутимо смотрел поверх ее головы в вечернюю мглу. Аня сжала кулачки, чтобы как следует объясниться с неприветливым духом, но тут до нее донесся издевательский смешок. Девушка резко повернулась и почти уткнулась носом в грудь Артура.

– Достал! – прошипела Аня. – Какого черта ты за мной везде таскаешься и шпионишь? Надоел!

– А что такого? – ухмыльнулся муж. – Я тебе даже еще ничего не сказал.

– Зато подумал!

– Ну, мать, чего ты опять заводишься! Сколько можно ругаться?

Очередного скандала не получилось, поскольку из тьмы появились Олег и Каур.

Новоиспеченный нуклеар по обыкновению нахмурился и опустил глаза, чувствуя неловкость в присутствии обеих девушек и не желая встречаться взглядом с бывшим другом. Каур, напротив, во все глаза уставилась на Аню, словно хотела выведать какую-то тайну и понять – что делала здесь пришлая из Лакедемона.

Аня ответила мулатке дерзкой улыбкой. Вроде бы ничего плохого та не говорила, наоборот, Каур обращалась с гостьей подчеркнуто вежливо, но в этой надменной любезности чувствовалась насмешка, заставляющая думать, что над тобой постоянно издеваются.

– Артур, сын правителя Антона и Анна, дочь Павла, – сказала Каур, как всегда с комичной серьезностью произнося имена пленников. – Пойдемте скорее с нами, зурелан, наверное, готов и большой костер уже горит, а шаман рассказывает какую-нибудь историю. Вы пропускаете много интересного; и потом, вам нельзя одним бродить в темноте, заблудитесь.

– Чё за хрень этот зурелан? – скривился Артур.

– Его мясо очень вкусное, – улыбнулась краешками губ мулатка, и в кошачьих зрачках ее сверкнул отраженный свет.

– Чё, вкуснее баранины будет? – усмехнулся наследник.

– Я не знаю, что такое баранина, – ответила темнокожая девушка, чуть искоса глядя на парня.

– О-о-о, – протянул Артур, в глазах которого загорелся огонек. – Я бы тебя с удовольствием угостил… мяском!

Слово «мяско» было произнесено приглушенно, с отчетливо похотливым смаком. Олегу очень не понравилось настроение бывшего друга, совершенно очевидно, что Артур намылился не только поговорить о деликатесах, но и сам бы с удовольствием отведал кое-чего. Впервые в жизни Олег почувствовал жгучий зуд в груди, сердце екнуло, ладони мгновенно вспотели и сжались в кулаки, в висках отчаянно забухал пульс, и захотелось крикнуть: «Никто, никто не имеет права так смотреть на Каур, никто не должен так с ней разговаривать, и даже думать о ней так никто не смеет!»