пятидесяти лет, но больше всего поражали глаза Яна – лучащиеся смехом, но в то же время непроницаемо черные. Казалось, это бездна, которая могла затянуть вниз. А еще у шамана был почти идеальный римский нос, совершенно не вяжущийся с обветренными потрескавшимися губами. От такого несоответствия пересыхало в горле, тянуло под ложечкой и создавалось ощущение полной непредсказуемости.

– Интересно узнать, а почему ты полагаешь, что для нашей общины настали хорошие времена?

– Примета сработала, – шаман сделал серьезное лицо. – У меня вчера под вечер начался понос, заметь, он случился в море! А значит, нас ожидает счастье. Я так сильно дристал, что думал – сдохну, чуть мозг не высрал.

От этих слов Олег чуть не заржал в голос, сдержавшись из последних сил, чтобы не проявить неуважения, но вообще-то он был поставлен в тупик: представить, чтобы кто-то из старейшин, не говоря уж о властителях Лакедемона, сказал что-то подобное?!

– По-моему, ты его все-таки высрал, – засмеялся судья. – Ну, а кроме шуток, мы срочно собираем Небесную Канцелярию. У нас два пленника. Необходимо решить их участь.

– Это… – Ян сощурился, и, выставив указательный палец, попеременно тыча то в Олега, то в Дрожжина, остановился на юноше, – за ним гнались?

– Да, – кивнул жрец, – группа преследователей была больше, но в живых остались двое, девушка и парень. Как я понял, они все из Лакедемоновки.

– За МКАДом все-таки есть жизнь, – шаман изобразил на своем лице задумчивость.

Олег, совершенно не поняв, что хотел сказать этот удивительный человек, вопросительно посмотрел на судью, но тот нахмурился так же недоуменно.

– Не обращайте внимания… – Ян махнул рукой. – Всего лишь старая присказка. Ну, а что изволили решить милостью Божьей дорогой наш вождь, наша благословенная опора, Валерий Александрыч Кислов? Беседу перевоспитательную о трагедии общин с пленниками проводят?

– Скорее всего, уже закончили, – ответил судья.

– Ну тогда отпустите их на волю, – шаман вылез из лодки. – Думаю, что теперь бедолаги не представляют опасности для нашего племени. Их мозги сожжены.

– Это не смешно, Ян, – произнес Дрожжин. – Поторопись. Нам нужно идти.

– Ну что ж, – рыболов вытер мокрые руки о штаны. – Идем, раз не смешно.

Дом, где приютили малышку, находился неподалеку, и судья оставил Олега там.

– Убедишься, за ребенком очень хорошо приглядывают, – сказал Дрожжин, расставаясь с подопечным. – И никуда не уходи, тебя позовут, как только будет принято решение.

Дверь открыла хозяйка – высокая, загорелая, с темно-русыми волосами и золотисто-карими глазами, она сразу же вызывала симпатию. Молодая женщина, которую звали Алина, провела гостя на большую террасу, заросшую плющом, где в тени стояла кроватка с младенцем, и оставила одного; наконец, впервые за эти сумасшедшие дни, юноша смог взять на руки и внимательно рассмотреть дочь, которая вертела во все стороны круглой головенкой и иногда взглядывала на отца. Он подносил ладонь к крохотной ручке, а малышка рефлекторно хватала его за мизинец и улыбалась. Такая незамысловатая игра очень нравилась обоим. Алина занималась домашними делами, но изредка заглядывала – убедиться, что все в порядке.

Лезть в чужую жизнь считалось в Лакедемоне признаком крайне дурного тона, и юноша не привык задавать лишние вопросы, но сейчас он решился заговорить:

– Вы не очень-то похожи с Каур.

И на самом деле, с трудом верилось, что эти две девушки родные сестры. В чертах лица, правда, улавливалась некая схожесть, но все же отличий было намного больше.

Узкие зрачки Алины слегка расширились, превратившись в овалы.

– Шаман говорит, что так получилось из-за водорослей, которые ели наши родители. Иногда дети рождаются темнокожими. Моя сестра была такой первой. Сначала боялись, что это неизвестная болезнь, но она росла здоровой и сильной, а потом, когда на свет стали появляться другие, то все успокоились.

– А я… – замялся Олег, – не видел никого другого… И вообще здесь детей не видел.

– Конечно, ведь дети в Яслях. Или Гимназии, Библиотеке, а может быть, в Театре. Учатся. Свободное время у них, конечно, есть, но немного, чтобы по улицам не шататься.

– У нас тоже с семи лет забирают в интернат. А там не забалуешь…

Юноша хотел как-то сблизиться, подружиться с приемной матерью, но чувствовал себя неловко, поскольку не знал, о чем говорить. Рассказать о жизни в Лакедемоне? А будет ли это интересно Алине?

Каур появилась как всегда неожиданно. Бросив пристальный взгляд на Олега и улыбнувшись, отчего на щеках появились очаровательные ямочки, проговорила:

– Небесная Канцелярия скоро скажет свое решение, тебя ждут.