Несколько минут бородач и юноша стояли молча. Наконец, Дрожжин ухмыльнулся, хлопнул по плечу Олега и сказал:

– Ладно, пошли дальше, увидишь нашу ферму. Это все вотчина клана Творца, а Валера, наш вождь, их предводитель, – Дрожжин сделал широкий жест рукой. – И раз уж он решил принять тебя в общину сразу, то, вполне может статься, что попадешь под его начало, будешь работать на ферме. Приходилось за животными ухаживать?

– Нет, у нас свободные граждане этим не занимались, – ответил Олег, осматриваясь. – Но у меня была собака, которую я вылечил.

– Вот как? – иронично поднял бровь судья.

Деревянные строения, частично крытые рубероидом, а также черепицей и соломой, очень походили на скотные дворы Лакедемона. В проволочном загоне сновали кудахчущие куры, возле длинного корыта с водой толпились гуси и вальяжные утки. В воздухе ощущался густой терпкий запах навоза. Работников видно не было.

– А кто тут работает? – спросил юноша.

– Люди придут потом, когда жара спадет. А у нуклеаров сегодня дневной сон. Наверное, Илья уже говорил тебе, что суточный цикл у них длится дольше? Тридцать шесть чесов, а не двадцать четыре, как у нас, может поэтому, даже малыши намного выносливей, чем люди, и отлично адаптируются. Не могу сказать, с чем связано, но это так. Они и в темноте видят прекрасно, так же хорошо, как днем. Поэтому не удивляйся, если когда-нибудь увидишь работников, пропалывающих грядки в полночь.

Новая информация буквально придавила Олега к земле. «Выродки» оказались более совершенными, чем элита Лакедемона, и он спрашивал себя: какие еще способности имели нуклеары и насколько же глупо поступали власти, уничтожая «неполноценных людей», а на самом деле бесценных воинов для ночных вылазок и дозоров. К тому же он поймал себя на мысли, что принадлежать к племени нуклеаров вовсе не позорно, а даже, как бы это сказать, здорово…

– На сегодня достаточно, давай закругляться, ты, наверное, хочешь увидеть свою девочку? – сказал Дрожжин, испытующе глядя на Олега.

Минуту спустя они оказались на краю обрыва, поросшего густым лесом, и где-то далеко внизу расстилалось море.

– А что это? – ошеломленно спросил юноша, указывая на две громадные кучи, что чернели на фоне сияющей солнечной рябью воды. Но кучи были небольшими по сравнению со странными, внушающими трепет ржавыми конструкциями, похожими то ли на высушенных гигантских журавлей, то ли на бескрылые скелеты птеродактилей колоссальных размеров.

– Это порт и подъемные краны, – ответил Дрожжин с заметной печалью в голосе. – Отсюда корабли увозили и привозили грузы со всех сторон света, но, как видишь, все в прошлом. Краны ржавеют, и я каждый раз думаю: переживут ли они очередной зимний шторм или рухнут. Последний корабль привез уголь, и эти две кучи – его остатки, уже меньше четверти. Так что, можно сказать, жителям Таганрога очень повезло, без этих запасов вряд ли удалось хоть кому-то пережить ядерную зиму…

Судья замолчал, вглядываясь куда-то вниз.

– Надо же, – произнес он, – шаман вернулся. В лодке ковыряется со своими помощниками. А сообщить о прибытии не судьба. Иди-ка за мной.

До Олега вдруг дошла вся важность события. Шаман вернулся с рыбалки! А это означало, что соберется Совет, то есть Небесная Канцелярия, которая решит судьбу Ани и Артура.

Очевидно, добыча, которую тут недавно разделали, была богатой: на побуревшем от крови песке лежала здоровенная куча внутренностей, над которыми уже густился рой зеленых мух. Олег представлял себе шамана совсем иначе, и потому во все глаза уставился на очень худого мужчину, сидевшего на корточках в длинной лодке и одетого лишь в потертые дырявые штаны. Небрежными космами на загорелые костлявые плечи спадали черные, тронутые заметной сединой волосы. На темени проглядывала плешь. Услышав звуки шагов, человек на мгновение замер, будто сканировал затылком, что творится у него за спиной, а потом продолжил возню с сетью и гарпунами.

– Здравствуй, Лёня, – сказал шаман, не оборачиваясь, в голосе его проступала веселая хрипотца. – И тебе, здравствуй, незнакомый пацанчик.

– Привет, Ян, – ответил судья. – Мы тебя очень ждем.

– А я вот ждал хорошего улова, и дождался-таки! Зурелана, с хвостом вот такой ширины, поймал, – мужчина, все также сидя спиной к собеседникам, развел руки в стороны. – Так что присылай своих землепашцев, пусть заберут долю.

– Это всенепременно, это здорово, что ты вернулся с уловом, но вот только скажи мне, пожалуйста, – Дрожжин нахмурился, – разве в твоем клане мало охотников и рыболовов? Неужели шаман должен самолично отправляться в открытое море, причем в столь неблагоприятные для нашей общины дни?

– Что-то ты много наговорил, придется отвечать по пунктам. – Ян, наконец, соизволил повернуться к собеседникам. – Во-первых, поймать зурелана с хвостом вот такой ширины может только шаман, во-вторых, Таганрогский залив – это никакое не открытое море, а в-третьих, для нашей общины начинаются самые что ни на есть благоприятные дни, я бы сказал, благоприятные месяцы, нет, даже благоприятные годы, ну и в-четвертых… – шаман, убрал с небритой щеки налипшую прядь, – в-четвертых… ага, кажется, все. Остановимся на трех пунктах.

Олег очень удивился, увидев резкие морщины на загорелом лице, заросшем недельной щетиной, и подумал, что этот человек намного старше