принцессы Амиты я почему-то вспомнил именно ее!
Начнем с того, что плясали сто шесть лучших танцовщиц провинции, наместником которой являлся Бин Назим!
Были среди плясуний и африканские толстопопики, украшенные гирляндами ярких цветов.
И бледно-розовые европейские худышки с надменными лицами в прозрачных шелковых нарядах.
И смуглянки-молдаванки, точнее смуглянки-итальянки, в богатых парчовых платьях, где следует грамотно задрапированных, а где следует грамотно разрезанных…
Все эти крали танцевали вот уже двенадцать часов кряду – конечно же, сменяя друг друга на импровизированных сценах, которые были расставлены по всему дворцу и прилегающим территориям.
Иные гости только лишь приступали к трапезе, а иные уже засыпали на подушках, упившись и насмотревшись – на торжестве все это позволялось, и там всему этому были даже рады, мол, отдыхают люди, расслабляются…
Но, конечно, чтобы попасть в круг тех, кому разрешалось громко храпеть у фонтана во внутреннем дворе в луже оливье, нужно было предъявить страже на выхоленных василисках золотой ярлык Друга Семьи Наместника, сделанный из чистого золота и украшенный зеленой бирюзой.
У меня, представьте себе, такой ярлык был. И у дяди Вовы был. И у старейшин «черных верблюдов». И у Кадама.
А вот у того торговца, что продал нам некогда микстуру, позволяющую понимать все языки, или у хозяина гостиницы Ардаша – у тех вряд ли… В общем, фейсконтроль.
Что же, едем дальше… Свадьба с ее пафосом, там-тамами, потешными воинскими играми и брачным священнодействием, по окончании которого на головы присутствующим начали падать яблоневые лепестки (из ниоткуда, клянусь!), не только удалась на славу, но и успела меня немножечко утомить.
Два дня я еще как-то крепился, а на третий начал откровенно скучать. Страшное дело! Пять дней…
Впрочем, местные вельможи, сановники, воины и их расфуфыренные благоверные, лишенные айфончиков и телевизоров, чизкейков и суши, самолетов с пароходами и даже велосипедов со сноубордами, воспринимали происходящее иначе.
Что такое пять дней в контексте их медленной, обстоятельной жизни?
А в контексте вечности, исполненной волшебства и сюрпризов?
Правильно, пять крохотных пылинок.
За пять дней и до Офира не доплывешь, не то что до столицы…
В общем, я сидел на лужайке по-турецки, я закидывал себе в рот засахаренные орешки и, глядя на то, как восемь рабов уносят упившуюся в дымину принцессу Амиту в ее шелково-розовые покои, размышлял…
Итак, у Бин Назима наступила та самая «сбыча мечт», которую мне регулярно желают во Вконтактике на мой праздничный день рождения.
Бин Назим, лукавый, прозорливый и сказочно богатый, не только женился на принцессе Амите, которую мы целой и невредимой доставили к нему через море, кишащее саламандрами (когда-нибудь расскажу, каким нескучным выдался наш обратный путь!), но и получил разрешение императора Готама на свадьбу. А значит, был признан законным претендентом на императорский трон! Правопреемником!
То есть наш бородатый шеф оказался не просто в шоколаде, но еще и в пяти слоях отменного высококачественного мармелада!
Официальному разрешению на свадьбу с Мадонной-Ротару я лично был рад даже больше, чем тому, что нам удалось похитить принцессу из Черной Башни, построенной из застывшей адской смолы.
Потому что как закоренелый реалист я знал: если император Готам не захочет признать законность этого брака, он его не признает, какие ты там брачные церемонии ни проводи, какими законами ни потрясай, на какие талмуды ни ссылайся… «Не по хорошу мил, а по милу хорош», – гласит народная мудрость.
Но как сие возможно? Ведь даже сам Бин Назим не слишком-то верил в такой исход?
Злые языки говорили, это потому, что Император Готам уже не тот.
Что старичку идет восемьдесят шестой годок и что, несмотря на все ухищрения придворных магов и знахарей, пичкающих дедушку чудодейственными снадобьями, единственным увлечением местного гаранта конституции является выращивание экзотических георгинов в собственном саду, а также исполнение женских ролей в собственном придворном театре…
И что воевать с богатыми и энергичными южными провинциями из-за такой ерунды, как какая-то украденная племянница, пусть даже любимая племянница-наследница, ему совершенно неохота…
И что, устрой Бин Назим такой беспредел с покражей девушки лет десять, а лучше двадцать назад, – выхватил бы он по первое число, и его молодое красивое тело клевали бы пустынные грифы и ели шакалы…
Были и такие, кто говорил, что император Готам просто сжалился над неумолимо старящейся племянницей. Пусть уже хоть кто-нибудь возьмет ее замуж, стыдно ведь в сорок лет в девках ходить…
Но злые языки – на то и злые языки, чтобы резать правду-матку с особым цинизмом.
