слезы.

— Почему скажу? И почему это «тоже»?

— Как мой... папаша! Тоже... за столько лет ни разу не вспомнил о нас с мамой... Жил себе, развлекался, разбойничал... А мы в это время голодали, жили в страхе и... обслуживали всех, кто... А теперь он мне говорит — «так получилось, мышка!» А сам... а сам... —девушка разрыдалась.

— Мышка?.. Погоди! — воскликнул сталкер, которого посетило внезапное озарение. — Ты говоришь, твой папаша... Кожан — твой отец?!..

— Как выяснилось! — последовал длинный сердитый всхлип. — Он не знал про мое рождение, а я... не знала, что он живет в Алтуфьеве...

— Очешуеть, дорогая редакция... — ошарашенно пробормотал сталкер. А потом разозлился.

— Вот же сволочь! Родную дочь приговорить к казни, да еще так изощренно! И... — глаза Востока тревожно расширились, — ты тогда кричала у него там, я слышал... Он тебя что...

— Нет! — поспешно вскрикнула крысишка и — Восток был просто уверен в этом — покраснела. — Только тряс, как тузик тряпку, орал, запугивал... Ох, Восток, не спрашивай меня, ни о чем не спрашивай! Все, чем я была до этого... разбито, уничтожено... и по большей части — моими же собственными руками... А те, кому верила, или хотела бы верить... Господи, скорее бы уже наступил этот рассвет! Мне жить не хочется, Восток!.. Зачем жить, если меня... уже нет?.. Дай мне шприц!

— Крыся! — крикнул сталкер и порывисто сжал ее руку. Девушка попыталась выдернуть ее, но он не позволил. — Крыся, милая... — Восток сглотнул ком в горле и заговорил — тихо и ласково, вынуждая ее невольно прислушиваться к его словам: — Девочка моя, нежная, чуткая, гордая... Да мы с твоим отцом — два клинических идиота, причем оба! И оба не стоим даже единственной слезинки из твоих глаз! Девочка моя милая, родная... Обнять бы тебя сейчас крепко-крепко и не выпускать... — сталкер изо всех сил напряг уже начавшие застывать на зябком ноябрьском воздухе мышцы в очередной бесплодной попытке порвать удерживающую их проволоку, но она только сильнее впилась в их тела. Позади жалобно пискнула Крыся.

— Прости... — он сдвинулся вбок, насколько позволяли путы, и коснулся локтем ее руки. Снова сжал холодную ладошку девушки — осторожно, успокаивающе. Словно хотел передать ей часть своей стойкости. — Сколько раз, пока мы плутали по тем подземным норам и ты так бесцеремонно мною командовала, я в сердцах представлял себе, как мы доберемся до Медведкова, я достану из тайника шприц, усыплю тебя и доставлю своим заказчикам! Но ты... ты раз за разом вытаскивала меня из очередной неприятности — хотя и не обязана была это делать. И... я понял, что лучше провалю задание и останусь без обещанного «яйцеголовыми» вознаграждения, но не причиню тебе зла. Я шел на север Москвы, думая, что мутант, которого я поймаю, будет именно таким, как вас и представляют в людской части Метро, — злобным кровожадным выродком, в котором крысиного куда больше, чем человеческого... А встретил... Крыся, да в тебе одной больше человечности, чем в любом другом «чистом» жителе нашей части подземки! И что же — отдавать такое неожиданное, невероятное чудо на растерзание скальпелям научников? Это же кем надо быть — чтобы так поступить?..

— Как трогательно! — раздался вдруг за их спинами скрипучий и насмешливый голос, от которого пленники едва не подскочили. — Просто-таки сцена из рыцарского романа! Впору прослезиться!

Хрустнули по бетонной крошке шаги, и глазам пленников предстал... Кожан собственной персоной! Каким-то образом ему удалось появиться и подобраться к ним совершенно неслышно и незаметно.

— Ты?! — потрясенно воскликнула Крыся, вскинув голову при виде отца. Ни она, ни Восток никак не ожидали его появления! —Зачем ты здесь?!

— А ты как думала, мышка? — ухмыльнулся скавен. — Ну? Попробуешь догадаться?

— И думать нечего! — из Крыси вдруг полезла присущая ей в критических ситуациях склочность — вернейший признак того, что девушка напугана. — Наверняка ты какую-нибудь новую гадость задумал, с тебя станется!

Она вжалась спиной в дерево и стиснула руку Востока, словно ища у него защиты. От своего жестокого папаши она не ждала ничего хорошего и следила за каждым его движением тревожно расширенными глазами.

Кожан внимательно посмотрел на нее. Хмыкнул.

— А я еще сомневался, что ты моя дочь... — проворчал он. — Теперь вижу — точно моя! Вся в меня, такая же колючка!

— Кожан, что тебе здесь надо? — хмуро вмешался Восток. — Если пришел сюда посмотреть, как нас сожрут твари или спалит солнце, — то занимай места в партере и наслаждайся шоу. Только местечко выбери потенистее, а то как бы и самому не поджариться! А если ты пришел поиздеваться над нами — так хотя бы ее оставь в покое! Мало ей всего случившегося, чтобы еще и родной отец мучил!

— Ты еще и поучать меня будешь, сосунок?

Кожан дернулся к сталкеру и свирепо уставился на него. Некоторое время мужчины мерялись вызывающими взглядами. Никто не желал уступать.

— Не надо... — вдруг раздался жалобный голосок Крыси. — Пожалуйста... прекратите! Папа... Восток... Хватит!..