Потом он увидел ее рисунки. И понял — это то, что он искал. «Где это?» — спросил он. «Я не знаю». «Оно существует?» «Оно снится». «Как я».
— Все мы из одного теста,
«Только не я», — подумал Ирд.
Какие хриссы занесли его в этот разрушенный землетрясением замок? Уйдя из дома Кларонга, он много путешествовал. Земля сонангаев полна неожиданностей, но он тогда подумывал, а не его ли это рук дело?
Еще с детства он чувствовал, как нечто темное и страшное подкрадывается к нему. Города, где он жил, поражали необъяснимые болезни. Реки, возле которых по воле случая оказывался он, выходили из берегов. Кумароны трепали невиданные шторма. «От тебя надо держаться подальше, сынок», — хмурился, догадываясь о его
Жизнь обернулась мукой.
Ему стукнуло двадцать, когда, путешествуя пыльными дорогами Тианы, он остановился на ночлег в доме, который будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. Это было незадолго до того, как он решился идти в ученики к Торну. Может быть, потому и решился, что…
Ун, до, тре, кетр. Грубо отесанный деревянный пол. Перекошенные стены. Голодный (кожа да кости) хиссун, жадно глядящий на его небогатую трапезу.
— На! — не выдержал тогда Ирд и бросил исхудавшему зверю огрызки лепешки.
— Нечего его баловать, — недовольно прошамкала хозяйка, еще более ветхая, чем приютивший усталого путника дом.
— Не твое дело, старуха, — грубо отвечал Ирд, но прикусил язык, ибо взгляд старухи смутил его.
— Почему ты
Она не ответила. Только склонила голову и, то ли улыбнувшись, то ли оскалившись, обнажила гнилые, подернутые желтоватой слизью зубы. «Ты видел их, Дэн, — подумал Ирд. —
— Есть разные болезни, Ирд, — заговорила старуха после длительного молчания. — Болезни тела. Духа. Болеют целые города. Народы. Страны, — она облизнула губы белым червеобразным языком. — Миры, — прошептала она. — Есть разные причины этих болезней. Удар ножом. Укус хиссы. Магическое заклинание. Слабость. Страх, ненависть, скупость — это тоже болезни, Ирд. Может быть, даже любовь, — старуха печально качнула головой, — рано или поздно (если только Унра не придет ей на помощь) она становится похожей на меня.
— Болезни не похожи одна на другую, — продолжала старуха. — Вернее, нам кажется, что не похожи. Но если подвести итог, все они приводят к одному.
— К смерти, — прошептал Ирд.
— Верно, — старуха шмыгнула носом, — так же верно, как и то, что ты боишься самого себя.
— Но причем здесь я?!
— Не спеши. Унра близка. Гораздо ближе, чем кажется. Она слышит все.
— Ты пугаешь меня.
— Ой ли?! Ты ведь и сам уже замечал, что она следует за тобой по пятам. Убивает тех, кто рядом. Отца. Жителей городов, где ты останавливался на ночлег. Реки, которые поили тебя. Леса, которые укрывали тебя своей листвой. Она же трогает только тебя. Ты не задумывался, почему?
— Я, наверное, болен, да?
— Ты здоров. Слишком здоров. Ты даже не болен такой славной болезнью, как… любовь, — губы старухи растянулись в ядовитой ухмылке. — Но… не перебивай меня.
— Ведь можно посмотреть на все это и с другой стороны, — говорила дряхлая ведунья. — Унра — вот здоровое состояние всего сущего. Недаром все так стремится к ней. Против своей воли, конечно, — добавила старуха. — Мир просто не сознает, что болен одной-единственной и самой страшной болезнью —
Старуха закатила глаза и начала плавно раскачиваться из стороны в сторону. Вправо. Потом влево. Сам дом, казалось, раскачивается вместе с нею. Ун, до, тре, кетр.
— О! Я вижу, — шептала она. — Ты уже силен, а станешь еще сильней. Эта сила будет вырываться, ты не сможешь удержать ее в себе. Ты мечтаешь овладеть ей. (Вот и сейчас ты думаешь идти в Атуан на поклон Темному Кругу, что ж, учись у них.) Потом попытаешься бежать. От них. От себя.
