как их… – Он принялся озираться, морщась от боли. – Где они?

Все-таки врезал я ему крепко, да. Ничего, простит.

– Что со мной? – в конце концов задал он осмысленный вопрос.

– Здесь какая-то аномалия, – объяснил я. – Вы шли прямо в нее. Я вас оттащил.

– А это? – показал он на свои глаза, быстро наливавшиеся сизыми «очками».

– Вы были сильно против.

– Спасибо, – сказал он. – Слезь с меня, пожалуйста…

Я отпустил его, продолжая внимательно за ним наблюдать, готовый ко всему.

– Да не бойся, я в порядке… почти… полежу чуток. Черт, попал на психофиксатор, как мальчишка… Ты давай иди за «мылом». Ради чего мы здесь, спрашивается.

И тогда я, развернувшись, отправился в сторону каптерки.

– Стой, я тебе объясню, куда идти!

– Да знаю я, где ваше «мыло», – отмахнулся я. – Тоже мне частная производная по координате. Готовьте бонус за игру.

Артефакт я нашел, как и предполагал, на тележке уборщицы. На нижней полочке. Алюминиевая мыльница в форме ракушки знакомо кольнула меня статическим разрядом, мол, «это я, приветик». Внутри лежал… Так и есть, обмылок. Крупный, но все-таки. Мыло было банным. Я почему-то ждал туалетного.

Сказать что-то про это сокровище было абсолютно нечего, папина «губка» и та больше впечатляла. Оба они, что «мыло», что «мочалка», не тянули на магические объекты, хоть ты тресни.

Эйнштейн словно прочитал мои мысли, сказал, поднявшись:

– Зря кривишься, Пэн. Неужели ты не понимаешь, насколько уникальны ключи от «Душевой»? «Мочалка», «мыло», «полотенце» – казалось бы, заурядные земные предметы, происхождение их известно, и вот благодаря неземному воздействию они превращаются в артефакты. Я не знаю, существуют ли еще такие. Редчайший тип артефактов в Зоне.

– Как насчет бонуса? – напомнил я.

– А, конечно. Есть важная информация, которая пригодится игроку в финале игры, лови. Ты, помнится, огорчался, что твои дети будут уродами, а я обещал рассказать, как решить проблему. Военные у себя, вне Института, спаривали подросших аномалов, разного пола, естественно. Хотели получить супера, способного двигать горы. Не получили. В ста процентах случаев рождались привычные нам аномалы, мало отличные от родителей. Не зверьки, заметь, не мохнатые уроды, как у большинства сталкеров, а просто дети, наделенные необычными свойствами. Как ты. Если тебя устраивает такой вариант, подыщи себе жену-аномала. Присмотрись, например, к Горгоне. Я понимаю, она некрасива, глупа и, между нами, временами вызывает брезгливость…

– Идите к черту, – сказал я.

Он захохотал и надел шлем.

– А где все эти ваши штучки, ради которых вы себя где-то как-то гробите? – капризно и даже обиженно вопросила Горгона.

Я-то понял, а Эйнштейн не врубился:

– Какие штучки?

– Ну, хабар! Совсем же его нет, сколько ни ищу.

Из Сити мы вышли, как и планировали, рано утром. Разница во времени между нашей Зоной и чернобыльской – 10 часов. Примерно в 6 AM стартовали, в 7 AM, тьфу-тьфу-тьфу, попадем в «Душевую», в 5 PM выйдем где-то в тамошнем портале, уж не знаю, что нас там ждет.

Сити в лучах восходящего солнца был суров. Прежние хозяева не предусмотрели здесь ни прачечных, ни школ, ни больниц, ни, Боже упаси, детских садиков. Администрация – да; разные фонды и туристические фирмы – сколько угодно. На первых этажах – кафе и бары. Обычных магазинов почти нет. Только бизнес и ничего личного. Что касается Хозяйки нынешней, то она приманивала гостей совсем другими средствами, недостаток которых столь огорчил Горгону.

Туристка, подумал я. Студень тебе в…

– А, ты про хабар. Все из-за ротационного цикла, – терпеливо объяснил Эйнштейн. – Так-то всякая мелочь постоянно возобновляется, все эти «черные брызги», «этаки», «пустышки» – как грибы после дождя вырастают. Но только не во времена больших перемен, коим, увы, мы очевидцы. Кстати, насчет грибов. Есть вполне серьезная гипотеза, подкрепленная наблюдениями, что Зона – огромная грибница, как и остальные Зоны. Если это так, когда-