Зоя осматривает себя. Как новенькая. Ни ран, ни порезов.

Как такое может быть?!

Хорошо, мышцы и кожа срослись. Регенерировали. А куртка? Брюки? Тоже срослись? Тоже регенерировали?

Ладно, разберемся. Зоя осторожно движется к люку, прижимаясь спиной к переборке и не отрывая взгляда от груды кубиков, которые тем временем начинают шевелиться.

Новый метаморфоз.

Резкий свист, и в плече торчит белое длинное веретено. Там, где оно вонзилось в ткань, Зоя ощущает онемение. А кубики поднимаются в воздух бесформенной тучей, трансформируются, вытягиваются.

Туча мечет в Зою молнии.

Острые, короткие, как арбалетные болты.

Они впиваются в тело. Без боли. Один даже торчит в горле, но Зоя ничего не чувствует.

И это пугает больше.

– Пять… четыре… три…

Зоя даже останавливается, ждет, но Биленкин молчит. Отсчет не закончен. Отмена? Почему?!

Раз так…

И тут она понимает, почему ничего не ощущала.

Чудовище в ней.

Стрелы втягиваются в тело, и где-то там собираются в еще одно чудовище. Два чудовища в одной Зое. Ей смешно. Она популярна у чудовищ. Их тянет к ней. Они ее лучшие друзья. А она – лучший друг чудовищ. На смену чудовища в человеческом обличье пришли чудовища в обличье чудовищ.

Туча окутывает ее. Вонзается тысячами стрел. Проникает внутрь. Прогрызает ходы. Тысячи паразитов.

Биленкин, почему ты молчишь?!

– Два…

Наконец-то, дорогой Игорь Рассоховатович. Поздно, но лучше поздно, чем слишком поздно.

– Один… Декомпрессия!

Гидравлический удар.

Очищающая волна.

Кто не спрятался, тот не выжил.

Зоя не спряталась.

Руки хватаются за трубы. Ударная волна бросает в сторону распахнутых створок ангара, куда с любопытством заглядывает багровый глаз Марса.

После десятков глаз, усыпавших тело, Зоя думала, что уже никакие трансформации не смогут ее испугать. Но комбинезон на ней вдруг зашевелился, взбугрился, из него протянулись узловатые паучьи лапы, уперлись в поелы, удерживая тело Зои в ангаре.

Со стороны это выглядело, наверное, жутко – омерзительная помесь человека и паука в безвоздушном пространстве корабля, да к тому же без пустолазного костюма. Однако Зое это нисколько не мешает. Ей даже забавно – во что еще может трансформироваться ее так называемый костюм, который, конечно, никакой не костюм, а мимикрирующий под него тот самый хищник, ради которого и затеяна вся эта глупость с продувкой.

Человеческое, слишком человеческое. Вот что их губит. Вот что выбивает из рядов экспедиции одного человека за другим. Багряк. Зоя. Они все никак не поймут – здесь не действуют человеческая логика и человеческие расчеты. У чудовищ своя логика, свои резоны. Которые даже она, Зоя, мама монстра и сестра монстра, и даже – враг номер один монстра, не в силах понять.

И не пытается.

Потому как никакой Зои больше нет. Так, только видимость. Оболочка. Костюм. Да и тот – чужой.

Паучьи лапы втягиваются, исчезают. Будто их и не было. Ноги твердо стоят на поелах. Космический холод. Безвоздушное пространство.

Влезть в пустолазный костюм? Ради самообмана. Дышу, значит, существую.

К черту.