– Нет, – Алекс упрямо покачал головой, – это все ненастоящее. Пусть не сон, но ты – ты не такая. Что с тобой произошло?

– Ничего особенного, – рассмеялась Амалия, легонько кусая Алекса за шею. – Теперь все правильно. Так, как и должно быть. Неправильно было раньше.

– Послушай. – Алекс чуть нахмурился и взял ее за плечи. – Я же знаю, что ты не такая!

– Какая? – Амалия обиженно дернулась назад. – Я тебя не привлекаю? Или… ты еще ни разу?..

– Не в этом дело. – Алекс тряхнул головой. – Просто… понимаешь, с тобой все по-другому. Ты особенная.

– И поэтому ты меня больше не целуешь? – фыркнула Амалия. – В таком случае расскажи, как стать обычной. Быть особенной мне не нравится.

Алекс снова поцеловал ее. Но уже не так, как раньше, а нежно и неторопливо, словно пытаясь успокоить.

– Ты особенная, – твердо произнес он. – И привлекаешь меня так, что я даже не могу описать словами. Но сейчас с тобой что-то случилось. Я же чувствую.

Амалия молча оттолкнула его и принялась натягивать обратно сорочку. Что и говорить, Алекс был прав. Это не она. Пара глотков крови Грегора Коннери, самого темного и уродливого существа, живущего ныне, не только разжигали тело, но и дурманили голову. И даже сейчас заемная чужая сила никуда не делась – но Амалия усилием воли вернула власть над самой собой. Пьянящее чувство свободы и вседозволенности ушло, оставляя после себя тягучую пустоту. Пустоту – и злость. На Коннери. На Алекса. Но больше всего – на себя. Хороша же Амалия Хэмптон – после какого-то ритуала напрочь теряет голову, напивается и лезет в окно к мужчине с намерениями, достойными гулящей девки, но никак не благородной леди из рода Фалмут.

– Я пойду. – Амалия одернула юбку и взобралась на подоконник.

– Подожди. – Алекс схватил ее за руку. – Ты с ума сошла? Тут почти тридцать футов внизу!

– Плевать!

Может быть, ей действительно хотелось разбиться насмерть или переломать себе кости. Короткий миг полета – и мостовая хлестнула по босым ногам острыми камнями. Амалия перекатилась вперед и тут же встала. Безумный прыжок не искалечил ее, хотя должен был. Что же с ней такое? Во что превращается?! Она даже обрадовалась боли, которой отдавались при каждом шаге отбитые и кровоточащие пятки. Алекс звал ее, кричал что-то там, наверху. Но его она не слышала. На площади под Стариной Бобом не было ни души, но Амалия почему-то точно знала, что она не одна. И больше никогда не будет одна.

– Ты в порядке, девочка? Если что-то случится – позови меня. И я приду.

Ненавистный голос в голове. Профессор Коннери не обманул – он действительно приглядывал за ней. Все время.

После Инициации дни стали еще короче. То ли приближающаяся зима заявляла свои права, то ли профессора сговорились и начали каждую неделю наваливать втрое больше заданий, но теперь Амалия возвращалась в комнату номер двадцать четыре уже затемно. Ливи с Агнешкой нередко приходили еще позже – ведь они могли рассчитывать только на собственные силы. Амалию же до сих пор подпитывала чужая, недобрая и могучая. Теперь ей вполне хватало несколько часов в сутки для сна, а поздними вечерами, когда соседки уже готовы были без сил упасть лицами в книги, Амалия ощущала разве что легкую усталость. Впрочем, разобраться в хитросплетениях волшебных дисциплин взятая взаймы у Коннери бодрость помогала не сильно. Ее приходилось сдерживать – все время. Иногда хотелось бросить все и пробежаться по тропинкам Звенящего Леса. Просто так, безо всякой цели, только чтобы унять этот зуд, который явно не собирался ослабевать и отступал разве что после пары часов физических упражнений или бессонной ночи над книгами.

Но и это было еще не все: теперь Амалия, сама того не желая, порой говорила и делала такое, о чем впоследствии приходилось жалеть. Как-то раз она просидела почти до самого утра за книгами по истории, а утром на занятии в ответ на вопрос о причинах поражения войск Ритании под Луа в тысяча триста одиннадцатом году заявила, что дело было вовсе не в размокшей от дождей дороге и болезнях, как об этом рассказывали официальные хроники. А в том, что генерал Варли принимал решения, достойные осла или умалишенного, но никак не дворянина и разумного человека. Все первокурсники хохотали, пока ветхий профессор Олбани не начал хвататься за сердце. Занятие пришлось завершить, а Амалия, разумеется, попала в кабинет к Кроу.

Неизвестно, чем бы это для нее закончилось, если бы не вмешательство Коннери. Тот ввалился без приглашения и с самого порога заявил, что не видит в словах студентки первого курса Амалии Хэмптон ничего вызывающего или оскорбительного по той причине, что генерал Варли действительно был незавидного ума человеком и бездарным полководцем. Несколько профессоров тут же затеяли с ним перепалку, и Кроу выставила Амалию за дверь. Подслушивать через толстые дубовые створки оказалось непросто, но раскатистый голос Коннери пробился бы даже сквозь каменные стены. Темный маг без особого труда выступал против пяти профессоров зараз, ссылаясь на личное знакомство с покойным Варли. Амалия не смогла разобрать все сказанные слова, но среди них определенно присутствовали «скудоумный кретин», «болван, который ничего не смыслит в военном деле» и даже что-то вроде «единственное, с чем Варли мог толково управиться, – его собственный детородный орган, и вот почему потомки его бесчисленных бастардов до сих пор не могут поделить прадедово наследство».

Судя по тому, что никакого наказания Амалии так и не назначили, схватка закончилась полной и безоговорочной победой Коннери. С тех пор прошло уже несколько недель, но профессор Олбани до сих пор пугливо поглядывал на Амалию и неизменно ставил ей высший балл даже за откровенно никчемные