Блейд задумался:

– Она те никогда не простит.

Бэрронс небрежно пожал плечами, будто ему все равно. Но почему тогда он угрожал Блейду смертью в случае плохого обращения с Онорией? Этот лорд лгал и себе, и другим.

– Ах ты несчастный ублюдок, – прошептал Блейд. Вот же чертова путаница. И это еще не самое худшее. – Парнишка – Чарли – тож заразился. А Онор еще понять не могла, почему...

Господин провел рукой по волосам и с досады сжал пряди в кулаке, а потом взглянул Бэрронсу в глаза:

– На ней и Лене лекарство сработало. А на отце и брате, получается, нет. Похож, мальцу тож досталась не та вакцина.

Лео словно под дых врезали. Он стиснул зубы, отвернулся и ударил кулаком по стене, не обращая внимания на посыпавшуюся на плечи штукатурку.

– Черт! Черт! – Трясясь от ярости и, вероятно, чего-то еще, он молотил стену до тех пор, пока не разбил костяшки в кровь.

Отца Онория Бэрронсу простила бы, а вот Чарли – никогда.

Как же ей сказать? И стоит ли?

– Да к черту, – пробормотал Блейд и открыл дверь в свою спальню.

Свет из окна золотил Онорию, высвечивая легкий оттенок красного дерева в ее каштаново-кофейных волосах и целуя кремовую округлость щеки. Онор с тревогой посмотрела на вошедшего господина, стиснув руки на коленях. Она сумела совладать с собой, но от нее все равно веяло страхом.

– Я не имела права раскрывать чужой секрет. Никогда никому и словом о нем не обмолвилась. Если они узнают, то прикончат его. Я даже не понимала, что ты к нему ревнуешь. – Онор покраснела, уставилась на ноги Блейда и с укором добавила: – Я же говорила, что Лео для меня ничего не значит.

– Ага, говорила. – Он встал перед ней и, не в силах удержаться, погладил по волосам.

Затаив дыхание, Онор взглянула вверх. Как же она прекрасна! И сердце Блейда принадлежит ей. С тех самых пор, как он начал пробиваться через чертову ледяную стену, за которой она спряталась. Но сумел ли он сам завладеть сердцем любимой?

Блейд погладил ее подбородок и вздохнул. Она накрыла его руку своей, прижала к щеке, повернула голову и поцеловала, глядя на него, словно в ожидании реакции.

– Я думала, ты разозлишься.

– Ты пыталася защитить семью…

Онория нахмурилась:

– Он не…

– Он твоя семья. Мож говорить, что душе угодно, но ты за него горой.

Блейд оперся коленями о край кровати и чуть подтолкнул Онорию.

Она рухнула на матрас и уставилась на господина. Он оседлал ее бедра, прижался лицом к горлу, стиснул в кулаках пряди волос и вздохнул, наполняя ноздри запахом ее тела. Онор тихонько ахнула и робко дотронулась до его плеч.

Блейд целовал ее шею, лаская кончиками пальцев шелковый лиф. Нащупал сосок и стал поглаживать его круговыми движениями. Онория выгнулась под ним как кошка.

– Вот за эт я тя и люблю, – признался он, уткнувшись в ее волосы. – Ты гордая, упрямая, но на все готова заради семьи. – Блейд посмотрел в ее ошеломленные глаза. – Опусти щиты, Онор, впусти меня. Позволь тебя любить. – Он поцеловал ее губы, пробуя на вкус сладкое дыхание. – Поверь, я никада те не наврежу.

Затаив дыхание, он ждал ответа, но так его и не услышал. Онория сжала лицо Блейда ладонями и впилась поцелуем в губы. Ее вкус опьянял, а медленное, чувственное поглаживание языка вторило движениям бедер.

Член заныл от желания. Онория терлась о него, но ее жаркое лоно скрывали слои шелка и кринолина, а тела разделяла преграда из корсета и обруча. Запустив руку в ворох материи, Блейд задрал ее юбки в поисках мягкой гладкой кожи.

Ее бедра дрожали под его ладонью. Онория прерывисто стонала, пока господин не прошептал:

– Тиш, милашка, тише.

Затем провел пальцами по подвязкам, гладкой коже, нащупал жаркое местечко и принялся поглаживать его сквозь намокший шелк, одновременно целуя Онорию.

Она зарылась руками в его волосы и раздвинула бедра, откликаясь на сладкое поддразнивание. Найдя отверстие в ее панталонах, господин простонал и машинально толкнулся вперед.

Онор оторвалась от его губ:

– А как же… Лео? Разве… он не ждет?