– Привет Нечаю передавай! – плюнул в его сторону Илья.

Он обтер нож об одежду убитого. Хотел уже идти на постоялый двор, да взгляд его упал на лошадей. Надо отвязать, пусть идут восвояси, не то от голода умрут.

У седел Илья обнаружил переметные сумы. Он снял их и перекинул себе через плечо, завтра осмотрит. Отвязал поводья лошадей.

– Плохие у вас хозяева были. Идите!

А сам направился на постоялый двор, уже через ворота. Почти все постояльцы оттуда разъехались, нанятый ездовой запричитал:

– Едва не сгорел! Надбавить бы цену надо.

– Надбавлю. Едем.

Илья сбросил на телегу переметные сумы, подсадил Марью и уже на ходу запрыгнул на телегу сам.

Изба догорала. Остов еще стоял, рдел, но когда они отъехали от ворот, дом рухнул, подняв кучу искр.

До утра еще оставалось часа три, и они не спеша ехали по грунтовке. Толком не видно ничего, и, как лошадь ухитрялась двигаться по дороге, Илье было непонятно.

Утром на перекрестке дорог показался постоялый двор.

– Сворачивай! – приказал Илья ездовому – надо было умыться и позавтракать.

Хозяин заведения о пожаре уже знал – некоторые бывшие постояльцы сгоревшего двора прибыли сюда и принесли печальную новость. Поэтому он не удивился чумазым лицам, а кликнул слугу и попросил принести полотенца.

После омовения уселись за стол. По причине раннего времени подали только томленую кашу и пироги с убоиной. Однако Илья был не в претензии. Живы остались – и то хорошо.

Когда он уже вставал из-за стола, Марья сказала:

– Мало того, что ты кафтан в двух местах прожег, так еще и дырка в нем…

– Видно, зацепился впопыхах где-то. Сама видела, какая суматоха была.

После завтрака, когда слуги успели лошади задать овса, они тронулись в путь. Илья решил осмотреть переметные сумы. Так, запасное исподнее, кусок соленого сала в тряпице, нож с кривым лезвием, маленький берестяной туесок.

Илья полюбопытствовал, что в нем, и откинул крышку. На дне туеска был серый порошок. Он осторожно поднес туесок к лицу, понюхал. Запах есть, но незнакомый.

Марья повернулась к нему:

– Что это у тебя?

– Не мое, а что, не знаю.

Марья взяла у него из рук туесок, понюхала.

– Запах знакомый. Только откуда?

Она вернула туесок Илье, на секунду задумалась, а потом воскликнула:

– Знаю! У волхва в его землянке был похожий, только поменьше. Яд это!

Илью пот прошиб. Неужели Борг задумал его убить? Тогда почему стилетом, а не ядом? Да и зачем ему это? Нет, убийца правду сказал. Вышата это, его рука! Никак свой позор и унижение забыть не может. Коли он в Ярославле, вполне могут столкнуться еще. Впрочем, Илья не горел желанием увидеться с давним знакомым – один из них может встречу не пережить.

Илья взялся за вторую переметную суму. Исподнее, калита с деньгами. Он открыл кошелек – несколько ногат и три монеты серебром. Пару ногат он тут же отдал ездовому – тот просил надбавку за риск, а остальные деньги ссыпал к себе в калиту. Мертвым деньги ни к чему, а ему еще пригодятся. Обе переметные сумы выбросил в лес – ему показалось, что от вещей убитых смердит.

Судя по тому, что Вышата не погнушался украсть Марью, воевода способен на любую подлость, что воина не украшает, и посылка убийц – еще одно тому подтверждение. Низко пал воевода, где же честь воинская, мужская? Подлец, такому в более поздние века руку при встрече не подавали и на дуэль вызывали. За такие низкие поступки смертью надо наказывать. Жаль, что подобраться к воеводе сложно. Большую часть времени он в детинце проводит, за стенами крепости, и под охраной дружинников. Единственная возможность – встретиться в открытом бою, так ведь струсит. Прикроется дружинниками и сбежит.

Илье вспомнился анекдот по случаю.

«Встречаются два гусара, и один говорит другому:

– Вы подлец, сударь! Вызываю вас на дуэль!

– Я не приду.

– Почему? Вы трус!

– Потому что подлец и трус».