попросил, чтоб его поскорее отвезли домой.

Была половина четвертого утра.

Фрэнк – старый школьный друг, а теперь врач-психиатр в Бостоне – однажды сказал Майку, что чаще всего его пациенты совершают или предпринимают попытку совершить суицид именно в это время. С трех до четырех утра – пора самых тяжелых мыслей, когда накрученное за бессонную ночь сознание толкает на безумные и губительные шаги.

Майк позвонил директору местной сборочной площадки «КиберЯдра».

– А? Какого?.. – отозвался директор. Все топ-менеджеры сейчас страдали от недосыпа, поскольку сборка биороботов серии «А» – крайне хлопотный и трудоемкий процесс, который не прерывался и не прервется ни на минуту, пока идет эта долбаная война.

– Рик, это Хадсон. У меня несчастье, Ким погибла, – проговорил он бесцветным голосом.

– А… – участливо выдавил из себя его собеседник.

– Рик, я только что подписал разрешение на трансплантацию, – продолжил Майк, глядя на свое отражение в экране выключенного телевизора. – И завтра контейнер с ее мозгом попадет к тебе. Я бы мог отложить этот разговор до утра, но сам понимаешь – я сейчас, как натянутая струна.

– Да-да, Майк, понимаю твое состояние, – отозвался директор скорбным голосом. – Не понимаю только, чем могу быть тебе полезен…

– Ты получишь параметры нейроактивности Ким завтра, но потенциал должен быть выше среднего, – продолжил Майк, удивляясь, как просто дается ему разговор в технических терминах о своей жене. О покойной жене. – У Ким все-таки университетское образование.

– Да, Майк, – не стал спорить директор.

– Я не хочу, чтоб ее мозг засунули в какого-нибудь «Раптора», Рик, которого русские вынесут за десять минут боя. Сделай одолжение, установи ее в «Маунтин» или в «Аконкагуа», Ким не подведет нас на фронте, – клянусь богом!

– Ну, хорошо-хорошо, давай так и сделаем… – директор не удержался и зевнул. – Насчет «Аконкагуа» – извини, не уверен, поскольку согласование нужно будет получать чуть ли не в Пентагоне. А вот «Маунтин»… что ж, это вполне реально. Мы только что закончили сборку прекрасной машины двенадцатой модели…

– Хорошо, Рик. Я знал, что на тебя можно положиться.

– Еще раз – прими мои соболезнования, старик.

Майк отключил связь, прошел в свой кабинет, сел за письменный стол. В нижнем ящике в коробке из-под видеокарты лежала «Беретта 92». Майк достал пистолет, осмотрел его со всех сторон, даже понюхал, потом опустил оружие на столешницу и снова потянулся к телефону. Набрал короткий номер.

– «Девять-один-один», – ответили ему, – слушаю вас.

– Меня зовут Майк Хадсон, тридцать девять лет, живу по адресу Провиденс, Вестминстер-стрит, 42. Я собираюсь совершить самоубийство.

– Мистер Хадсон, нуждаетесь ли вы в помощи? Могу я соединить вас с психологом?

Майк усмехнулся.

– Я сам – психолог, – соврал он. – Мне уже ничего не поможет. И меня не переубедить. Не остановить.

– Как именно вы собираетесь покончить с собой? – деловито осведомились на том конце.

– Я выстрелю себе в сердце, – Майк покрутил пистолет, прикидывая, как он осуществит задуманное. Оказалось, что это слегка не с руки. Куда проще было пальнуть в висок.

– Вы не станете возражать, если я направлю к вам команду трансплантологов? – поинтересовались в «Девять-один-один».

– Присылайте, – ответил Майк, наслаждаясь чувством свободного падения в бездонную пропасть.

– Спасибо, мистер Хадсон. В таком случае, могу я вас попросить сделать некоторые приготовления? Чтобы защитить мозг от возможных повреждений? Сядьте в кресло с низко опущенной спинкой или лягте на кровать. Примите любое аспириносодержащее средство и выпейте не меньше половины галлона воды…

– Я приму «обамон клинтонит», – сказал Майк, вынимая из ящика названное средство. Оно было в порошке, а порошок – в пластиковой бутылке, запечатанной серьезной пробкой. Такой препарат нельзя было купить в обычной аптеке.

– О’кей… – ответили ему со сдержанным удивлением, видимо, сообразили, что их собеседник разбирается в теме. – Трансплантологи будут у вас меньше, чем через десять минут. Если вы измените свое решение…

– Не изменю, – пообещал Майк, глотая горький порошок. К горлу подступило, но он смог перебороть приступ рвоты.

– Что ж, мистер Хадсон… В таком случае – добрых вам сновидений! – в «Девять-один-один» повесили трубку.

Майк вытер выступившую на губах пену. Затем направил «Беретту» в грудь. Прижал дуло туда, где тревожный стук сердца был ощутимее всего. Положил большой палец на спусковой крючок и застыл в ожидании сирены трансплантологов. Он знал, что у него – хороший мозг; он просто не мог позволить, чтоб качественный биоматериал пропадал почем зря, когда страна в опасности. И единственное, о чем Майк в тот момент жалел, это о том, что он не сможет дойти до Одинцово и забрать Сияну в Кремль. Это был настолько неожиданный и бредовый страх, что Майку стало смешно.