уровень под палатой, где наблюдался Хойл. Я почувствовал энергию, исходящую оттуда, энергию настолько мощную, что она буквально выбросила меня – физически – через дверной проем.

– Да, мне рассказали об этом. Бэббидж уверяет меня, что в этом не было никакого обмана.

Это замечание еще больше раззадорило парапсихолога, но, несмотря на это, теперь требовалось нечто большее, чтобы заставить его потерять хладнокровие.

– Можете ли вы назвать хоть одну возможную причину, чтобы я или Институт стали бы пытаться вас обмануть? Я здесь для того, чтобы провести серьезное расследование.

– За которое вас щедро вознаграждают, – ответил Хельстрем, на этот раз сам подавшись вперед и уперев локти в колени.

– Нет, вы платите респектабельному и уважаемому Институту экстрасенсорных расследований, чтобы выяснить, действительно ли в Комреке есть призраки или нет. А я – лучший следователь, которого вы когда-либо сможете нанять. Далее, может существовать практическое решение, не имеющее ничего общего с духами, полтергейстом, демонами или любыми другими паранормальными силами, и у меня нет намерения изобретать их, чтобы заработать наш гонорар, каким бы высоким он ни был. Это все между вами и Кейт Маккаррик.

– Хорошо, хорошо, – угрюмо пробормотал Хельстрем. – Давайте покончим с этим.

Не выказывая никакого огорчения, Эш сказал здоровяку:

– Мне нужно увидеть архитектурные чертежи, о которых я просил вас во время обеда.

– Боюсь, Дерриман нашел только два, один из них датируется 1950-ми годами, когда проводили капитальный ремонт, второй – девятнадцатым веком. Первоначальных планов, к сожалению, уже не существует. Все остальные были либо потеряны, либо уничтожены.

Он повернул голову к своему слуге, который покорно стоял у шкафа с напитками, выпрямившись и заложив руки за спину. Наверное, бедняга никогда не расслабляется в присутствии своего хозяина, сочувственно подумал Эш.

– Байрон, пройди в гостиную и принеси два свернутых чертежа, которые лежат на столе, – приказал Хельстрем и снова повернулся к исследователю. – У замка кровавая история, понимаете? Многое затерялось в прошлом.

Только не призраки, подумал Эш. Они для Комрека не потеряны.

Байроне быстро вернулся с двумя рулонами бумаги, один был грязно-белой калькой, другой пожелтел, как старый пергамент. Он поднес их Хельстрему, который смотрел на Эша, не говоря ни слова. Тот указал пальцем на исследователя.

– Передайте их мистеру Эшу, – сказал он.

Дворецкий вручил чертежи следователю, а затем вернулся на свое место у шкафа с напитками.

– Изучите их позже, Эш, у себя в номере. Не думаю, что они принесут вам много пользы, но мало ли что – вдруг что-то обнаружится. Возможно, комната, которой не должно там быть, или стена настолько толстая, что внутри нее может располагаться тайный проход. Желаю удачи.

Эш не стал разворачивать длинные свитки, а аккуратно положил рядом с собой на атласное сиденье.

– Пока что вы немного мне рассказали, – с явным неудовольствием сказал Хельстрем.

– Пока что мало о чем можно рассказать, – ответил Эш. – Сегодня вечером я намерен обойти верхние участки замка, чтобы завершить начальное обследование. Возьму с собой кое-какое оборудование, на случай, если найду подходящее место для проверки. Завтра смогу настроить гораздо больше инструментов обнаружения, и мне придется объявить некоторые части здания недоступными не только для ваших гостей, но и для ваших сотрудников.

– Я бы хотел, чтобы вас сегодня кто-либо сопровождал – Бэббидж или Дерриман. Только чтобы направлять вас и держать подальше от любой из границ.

– Мне нужна свобода передвижения.

– Да, это неприятное ограничение, не так ли? К сожалению, вопрос стоит именно так.

– Насколько я понимаю, это по-прежнему включает в себя старые подземелья.

– Так и есть, хотя я уверен, что вам бы там в любом случае не понравилось.

Он посмотрел на Хельстрема, нахмурившись.

– Но что же там у вас, сэр Виктор? Вы там что-то прячете?

Вопрос был поставлен прямо и воинственно, так что Эш был удивлен реакцией здоровяка. Хельстрем рассмеялся, и на этот раз смех был подлинным, вызвавшим слезы в уголках его маленьких глубоко посаженных глаз. Свободной рукой он колотил по подлокотнику кресла, в другой держал стакан с остатками японского виски.

Продолжая брызгать слюной, пока Эш просто смотрел на него, Хельстрем сумел проговорить:

– Прячем… скрываем от… вас. Это здорово. Не… вы не понимаете, что это для вашего собственного… вашего же блага?

Эш напрягся, ему становилось трудно сдерживать гнев. Что заставило этого тупоголового шута так рассмеяться предположению, что он может что-то прятать от парапсихолога? Потом его осенило. Комрек всех своих гостей прятал от внешнего мира – Хойла, Лукана, лишенного сана архиепископа, сербского военного преступника, – но было ли это так очевидно?