разделались со своим ужином, и большинство из них вскоре улягутся спать: он рассудил, что ранние отходы ко сну в замке Комрек, скорее всего, поощряются, хотя, возможно, кое-кто соберется в гостиных, чтобы поболтать или сыграть несколько партий в контрактный бридж, канасту или триктрак. Может, кто-то зайдет и в бильярдную, которую ему показывали ранее, хотя транквилизаторы, так щедро поставляемые доктором Причардом, несомненно, вскоре распределят гостей по их номерам.

Отодвинув в сторону все еще завернутый сэндвич и записку от Дельфины, он развернул на кровати предоставленные ему Хельстремом чертежи – план 1950-х годов, а также второй, более старый пергамент, содержавший грубый чертеж замка в разрезе. Хотя последний был эскизным и старым, он сумел почерпнуть из него лучшее представление о структуре древнего здания: о складских помещениях, библиотеках, башне часовни, кухнях, большом официальном зале (где в настоящее время располагался обеденный зал с высокими потолками), королевских покоях (которые сейчас занимал сэр Виктор Хельстрем), тюремной башне – что стало для него неожиданностью, потому что он полагал, будто все камеры находятся на нижних этажах, – комнате бейлифа[35] и даже туалетах, выгребных ямах и дымоходах. Эш искал темницы, но, к своему разочарованию, обнаружил, что соответствующей части чертежа не хватает. Он подумал, что Хельстрем нарочно отрезал нижнюю часть, прежде чем передать чертеж ему. Обрез выглядел свежим.

Даже более подробные архитектурные чертежи были туманны, оставляя подземную область по большей мере неохваченной. Одна конкретная деталь, заинтересовавшая Эша, была признаком большой двери, но ничто не показывало, куда та ведет или что защищает. Что ж, завтра, если Дельфине удастся договориться с лесничим усадьбы, он сможет обследовать пещеры под замком. Эш был уверен, что центр очевидной паранормальной активности расположен где-то под зданием. Он все еще не мог понять, почему ему не разрешают осмотреть самый нижний этаж. Ладно, там могут быть сумасшедшие, некоторые из них опасные, но они предположительно заперты в комфортабельных и хорошо охраняемых камерах. Если все дело в этом, то какой вред может быть ему причинен? Хельстрем, должно быть, что-то скрывает.

Пока Эш корпел над планами, лампы замерцали и потускнели.

Почти сразу же напряжение восстановилось, и они загорелись ярче. И становились все ярче, пока не раскалились практически добела, так что ему пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы защититься от ослепительного сияния. Через несколько мгновений и настольная, и потолочная лампы вернулись в норму, но после испытанного ему все еще было не по себе.

Он продолжил изучать разложенные перед ним планы. Довольно скоро проснулось чувство голода. День был чертовски длинным, после обеда миновало уже много часов. Он рассеянно потянулся к серебристой фольге упаковки, хранившей перекус, который Дельфина так любезно доставила ему из кухни замка. Запах куриного мяса разжег его аппетит еще сильнее. Взяв пакет, он начал его разворачивать, по-прежнему сосредоточенный на планах, разложенных на кровати. И хотя его внимание было отвлечено, что-то насторожило его подсознание, заставив его взглянуть на пакет в руке. Что-то было не так: чувствовалось, будто под серебристой фольгой что-то движется.

Он выпрямился и стал распутывать мягкую упаковку.

– Гос!.. – крикнул он, уронил пакет и в ужасе отскочил, так сильно ударившись лопатками о стену за спиной, что упал на пол.

Столовая в этот вечер была почти полна, и тихие разговоры велись по большей части о новом человеке, который прибыл в их обиталище. Он был окутан атмосферой таинственности. Он явился в Комрек, чтобы найти призраков, ибо большинство из них поняли, что призраки действительно преследуют замок.

Можно было бы ожидать, что такие разговоры будут вестись взволнованно, но в них на самом деле звучала подавленность. Тем не менее, в воздухе витало беспокойство, скрыть которое могли бы только самые сильные седативные средства.

В центре огромного круглого зала стоял главный стол, все остальные обеденные столы распределялись вокруг него концентрически, как паутина. И если эта аналогия уместна, то сэра Виктора Хельстрема, который, вместе с другими, занимает эту срединную точку, можно сравнить с раздутым от крови пауком, чувствительным к вибрации каждой невидимой мембраны всей паутины.

Ужин в Комреке всегда подавался с 8 до 9 вечера (гостям требовалось однообразие), причем коктейли, часто вместе с лекарствами, сервировались в 7.30 вечера в длинном фойе на первом этаже. Требовалось, чтобы большинство гостей отправлялись к себе в спальни в 10 часов, самое позднее в 10.30, и мирно спали с 11 вечера. Тем не менее, несмотря на различные успокаивающие препараты, выдаваемые каждому гостю на протяжении всего дня, всегда находились один или два гостя, остававшиеся ночными совами независимо от того, приняли они лекарства или нет. Они всегда могли отдохнуть и, возможно, пообщаться в одной из гостиных с видом на море или в какой-нибудь из хорошо оснащенных библиотек. Там им могли предложить также и хорошую сигару в