которую он мне предоставит.

Она выглядела такой смиренной, лежала на кровати так близко, что ему хотелось обнять ее и забрать у нее все тревоги. Вместо этого он сказал:

– Я все равно не понимаю, зачем тебе становиться пожизненной узницей Внутреннего двора.

– Но я же не узница. Могу путешествовать, куда захочется. Я весь мир могла бы объездить, не зная финансовых ограничений. Все, что требует от меня Комрек, это чтобы я всегда возвращалась и никогда не говорила о замке или Внутреннем дворе с внешним миром.

Теперь он определенно понял, что когда она говорила раньше обо всех замечательных новаторских работах, которыми занимались в медицинском блоке, то отчасти оправдывала свои действия перед самой собой. От этой мысли ему стало не по себе.

– Дэвид, пожалуйста, я не узница, – настаивала она. – Но если бы я все-таки решилась уйти, они бы использовали все то же целевое стирание памяти, чтобы заставить меня забыть, что я вообще когда-либо здесь была.

– Ты с этим согласилась? – спросил он, волнуясь за нее еще больше. – Такая точность, разумеется, невозможна.

– Тебя удивило бы, насколько продвинуты у нас медицинские технологии.

– И ты бы позволила им такое с тобой сотворить? – недоверчиво спросил он.

– Да, при необходимости. Я бы подождала, пока эту методику не отработают настолько, чтобы она даже стала рутинной, но, как я говорила, уже доказано, что она действует.

Ему в голову пришла одна мысль, но он не стал ее озвучивать. Вместо этого он сказал:

– Прежде ты говорила, что никогда не оставила бы Льюиса.

Она опустила взгляд, теребя матерчатый пояс своего халата.

– Я единственная, кто действительно о нем заботится. И он от меня очень сильно зависит. Я не могу оставить его одного.

– Но за ним есть кому ухаживать?

– Он доверяет только мне одной. Как только я сюда прибыла, между нами установилось родство. И у меня, конечно, есть другие пациенты, которые нуждаются в помощи.

Эш поморщился, передвинувшись на кровати.

– Дэвид, тебе все еще больно? Я могу прописать тебе болеутоляющее посильнее.

Он не стал говорить ей, что принял только две из восьми таблеток дигидрокодеина, которые всучил ему доктор Причард, а остальные шесть по- прежнему оставались в серебристой фольгированной упаковке, сунутой в карман халата. Две таблетки притупили жалящую боль, но дозу он увеличит только в случае крайней необходимости.

Дельфина ласково провела рукой по его щеке, изучая царапины у него на лице.

– Бедный Дэвид, – тихо сказала она. – Но порезы быстро заживут, да и синяки со временем исчезнут. – Кончики ее пальцев задержались на давнем шраме на левой щеке. – Как это случилось?

Возможно, таблетки развязали ему язык, потому что он обнаружил, что рассказывает Дельфине кое-что такое, о чем говорил только Кейт, когда эти раны были свежими. Сейчас что-то заставило его поведать эту историю Дельфине, женщине, которую он полюбил так быстро, что все его чувства пришли в смятение.

Он рассказал ей о Джульетте, о том, как отец не смог спасти его старшую сестру и та утонула, а ее призрак вернулся и стал преследовать Дэвида, обвиняя его в том, что он толкнул ее в воду. Как это подвигло его стать парапсихологом в попытке доказать, что призраков не существует, но в итоге он лишь доказал, что духи умерших действительно существует и что у некоторых из них имеются злые умыслы. О том, как некая женщина – еще один призрак с сильной способностью к проявлению – наградила его коротким шрамом на щеке, когда он думал, что преследование окончилось.

Дельфина не задавала ему вопросов, а он гадал, разумно ли его признание. Не сочтет ли она теперь его сумасшедшим? Не было ли сострадание у нее в глазах просто принятием психолога самообмана пациента?

Тем не менее он продолжал рассказывать об Эдбруке. Как его заманили в эту старую усадьбу, где он в конечном счете обнаружил, что тамошние жители были призраками – призраками в союзе с его покойной сестрой, которая присоединилась к ним, чтобы продолжать его мучить. И как, несмотря на шарлатанов, наживающихся на тех, кто искренне верит в царство духов и паранормальные явления, он обнаружил новые доказательства того, что духи умерших реальны.

Эш решил не рассказывать Дельфине о призраках, которые бродили по деревушке Слит в Чилтернских холмах, где он потерял ту, кого полюбил, из-за неземных сил, которые кое-кто назвал бы злыми духами. Для этого было слишком рано. Требовалось, чтобы она полностью уверовала в него самого, прежде чем ожидать ее доверия ко всем его словам.

– Здесь по-настоящему опасно, Дельфина, – мрачно сказал он, продолжая теребить отворот ее халата. – Вот почему я хочу выбраться из Комрека как можно быстрее. И почему хочу взять тебя с собой. И Льюиса тоже, если хочешь.

Она оцепенела.