— Вот, поглядите–ка! — Саламатин вытащил из кармана проездной, но проездного не было.

— Продал! Продал! За пятьсот рублей продал, — паниковал Артур.

— Что с ним? — настороженно поинтересовался Иващенко.

— У него родители в Москве заболели. Он сильно волнуется. —

— Ладно проходите, заходите, — махнул рукой Иващенко.

Артур хотел ещё что–то сказать, но Юрий зажал ему ладонью рот и затолкал в вагон.

— Да, конечно, это вам не бизнес–класс, — Юрий остановился в самом конце вагона, у последних боковых полок, — но до Москвы как–нибудь доедем.

Саламатин с интересом осмотрел полки. Он и раньше слыхал, что в начале двадцать первого века ещё ходили по России пассажирские поезда; недавно же из разговоров с Юрием он узнал, что ехать на таком поезде до Москвы нужно — о ужас! — аж два дня.

— На ней лежат? — Артур пощупал верхнюю полку.

— Стоят, — ухмыльнулся Юрий, — давай сюда сумку.

Вскоре сумки и куртки были развешены по крючкам; Точило сел за столик, Саламатин последовал его примеру.

— Нет, всё–таки лежат, — после непродолжительного молчания заметил Артур.

— Что?

— На этих штуковинах всё–таки лежат, — Саламатин указал глазами на полного мужика, храпевшего на верхней полке в соседнем купе.

— Разумеется, — вздохнул Точило, — ты, наверное, на нижней устроишься, так ведь?

— Нет–нет, я на верхней! — у Артура загорелись глаза, — это же гораздо интересней! В нашем времени совсем нет пассажирских поездов, так что, сам понимаешь…

— Ладно, как хочешь. Смотри только не сверзись оттуда.

Пока они разговаривали, поезд тронулся. За окнами поплыли бетонные заборы, вдоль и поперёк разрисованные неизвестными мастерами кисти и баллончика, высотные дома, безучастно глядящие вдаль своими чёрными глазами–окнами, дороги, наполненные автомобилями, серые и зелёные будки непонятного назначения, столбы и деревья.

Перед нашими героями вновь возник Иващенко с пакетами в руках.

— Так, вот постельные комплекты, — объявил он и положил пакеты на стол, — если что, обращайтесь, мы можем предоставить чай, журналы… короче, понятно.

— Спасибо.

— Ах да, еды нашей белорусской попробуйте.

— Господин полковник, мы русские и! Будем! Есть! Только! Русскую!…

— Артур! — Юрий показал своему спутнику кулак; тот замолчал, смерив Иващенко полным презрения взглядом.

— Н-да… — проводник попытался изобразить ухмылку, — ваш друг, я смотрю, любит странные шутки… по базе его, что ли… как там, пробить… ладно, я пошёл.

— Ты с этим полковником сам лучше не разговаривай, — сказал Артур Юрию, — чревато. Контакты с неприятелем — моя обязанность.

— О’кей, мой генерал, — ответил писатель, — кстати, он не полковник, а проводник.

…Поезд тем временем пересёк Обь и выехал из города; теперь он, минуя предместья и дачные посёлки, всё дальше углублялся в бескрайние пустоши Барабинской степи.

Артур — не без помощи Юрия — вскарабкался на верхнюю полку и устроился там; сам Точило остался сидеть за столом. Поглядев немного в окно на коричневые от высохшей за лето травы луга и уже подёрнутые осенней желтизной берёзовые рощи, он извлёк из сумки ноутбук, подключил к нему флеш– модем и углубился в мир интернета.

«В Турции арестовали трёх блоггеров–оппозиционеров…»

«Самый популярный в России торрент перестал работать, жалуются пользователи соцсетей…»

«В две тысячи шестнадцатом будет деноминирован белорусский рубль из расчёта 10000:1…»…

— Теперь шутки про белорусский рубль стали неактуальными, — усмехнулся Точило, перебирая пальцами по клавиатуре.

Артур по пояс свесился сверху и тихо произнёс:

— Новой империи нужен новый курс.

Юрий оторвал глаза от экрана и посмотрел на Саламатина:

— Или говори громче, или сделай радио потише.

— Потише нельзя, — произнёс Артур, всё ещё нависая над Юрием, — у них везде прослушка.

— Артур! Твоё безобразное по… — Юрий хотел уж было разозлиться, но Саламатин зажал ему рот ладонью. Мимо их