Он показывал на покрытый снегом опрокинутый остов автобуса, лежавший поперек дороги на правой стороне улицы на полпути до станции. Но в этих обстоятельствах до него было далеко, как до Луны. Бежать по свежему снегу значило проваливаться ногами больше, чем на полметра, и торчать из него, как мишень в тире.
–
Еще один выстрел, еще один солдат падает, как сбитая кегля.
–
Пять шагов – и кричавший солдат тоже падает с пробитым пулей горлом.
Дэниэлс в отчаянии оглянулся. Шедшие за ними солдаты начинали отступать назад.
Снайпер продолжал валить их, делая по выстрелу каждые тридцать секунд.
Он целился не торопясь. И каждый выстрел бил точно в цель.
С расстояния в восемь сотен метров – согласно расчету Ваганта, находившегося во главе второго штурмового отряда, – это было трудно, но не невозможно.
При первых же выстрелах он упал на землю. В отчаянии он искал глазами Даниэлу, но девушку нигде не было видно. Вагант мог только надеяться на то, что она не была в авангарде.
Положение было хуже некуда.
Всего один снайпер.
Но слишком долгий переход без прикрытия.
Одного за другим он может убить их всех.
Некоторые пытались открыть ответный огонь, но дальнобойность их оружия была вдвое меньше, чем у снайпера. Они могли только шуметь, больше ничего.
Вагант в бессилии смотрел на происходящее.
Какой-то идиот из передового отряда приказал людям продолжать наступление вместо того, чтобы упасть на землю и стараться замаскироваться в снегу. И у них не было радиосвязи, при помощи которой Вагант мог бы отменить этот глупый, самоубийственный приказ.
Он искал способ спасти их или хотя бы уменьшить потери.
Впереди лежал перевернутый автобус, который мог послужить укрытием.
Но до него еще нужно было добраться. Он был чудовищно далеко.
На глазах у Ваганта погибли еще двое солдат.
Он прокусил губу до крови.
Что он должен был сделать?
Что он мог сделать?
Самуэль поднял голову из снега.
Как и Дэниэлс, он инстинктивно не подчинился приказу солдат и остался лежать на земле. Он видел, как они падали один за другим в попытках добраться до автобуса. Все без толку. Глубокий снег затруднял движения, бежать было попросту невозможно.
Снайпер убил бы их всех. Одного за другим. Выхода не было.
Как будто в подтверждение этой мысли выстрел повалил еще одного солдата.
И тогда раввин решил осуществить свой план. Каким бы безнадежным он ни был, это их последний шанс.
Самуэль молча молил Бога дать ему сил.
Трясясь как лист, он поднялся на ноги. Потом повернулся назад, к своим людям, широко разведя руки.
Он знал, что представляет собой очень соблазнительную мишень.
Но театральность этого жеста была необходима.
– Братья! – прокричал он. И взмолился про себя: «Господь Израиля, помоги мне!»
– Братья! Господь даровал нам этот день, чтобы он стал днем нашей победы! Из тьмы мы выйдем к свету! Господь, отдавший в руки Израиля филистимлян, амаликитян и амореев, поможет нам и сегодня.
Самуэль несколько раз закрыл и открыл глаза, тяжело дыша. У него кружилась голова. Но мысли оставались невероятно ясными. Он еще шире раскинул руки. Теперь его ладони были направлены на небо. Под защитной формой грудь тяжело вздымалась, шурша синтетической тканью.
Самуэля охватила бессознательная радость.
Он оглядел напуганных солдат, лежавших в снегу. Мотнув головой, со смехом прокричал:
