другим видам. Поэтому, пока Дорофею не грозил реальный вред (а значит, и реальный повод для расстройства ведьме), оборотни впутываться не станут.

Евстах придерживался того же мнения. Пусть кот животное хозяйское, но уж больно задирает нос этот пушистый экземпляр. Всех-то достоинств, что разговаривать умеет. Эка невидаль — по-человечески болтать. Вон нечисть да нежить через одного разговаривать умеют, не на руках же их за это таскать — головы вмиг недосчитаешься. Говорят, в каком-то селении яблоню разговаривать научили, так фруктовое дерево яблоками своими очень бойко торговало — хозяевам доход, народу удивление.

На шум из избы выглянула ведьма. Увидела творимое безобразие, нахмурилась. Голова испуганно замер, хлопнул многострадальным ставнем так, что не ожидавший такой пакости кот улетел вглубь избы, как камень из пращи, только вытаращивший глаза и истошно воющий. Раздался какой-то грохот, звон бьющейся посуды, возня и ругань пушистого зверя, временами переходящая в грозное мяуканье.

— Панас! — В устах Светлолики имя мужчины прозвучало как грязное ругательство. — Ты всех моих зверей решил примучить или для кого-то сделаешь исключение?

— Почему всех? — искренне удивился голова, но на всякий случай сделал два шага назад, чтобы не достала.

Хотя, если ведьма возьмется за скалку, от нее и на краю поляны не спрячешься. Впрочем, если петлять по-заячьи, шанс, что не попадет, есть.

— Потому что начал ты с козы, перешел на кота, — пояснила свою мысль девушка. — Кого следующей жертвой изберешь? Или ты жребий предпочитаешь бросать?

— Да я не специально, — шаркнул ножкой и потупился голова, чувствуя себя под пристальным осуждающим взглядом молодой ведьмы, как нашкодивший пацан перед взором строгой матери. — Оно само как-то.

Взгляд серых с зелеными искорками глаз ведьмы стал еще внимательней, вгоняя и без того смущенного мужчину в краску.

— Само как-то? — эхом переспросила она, будто не расслышала толком последних слов и желала уточнить, правильно ли поняла собеседника. — Неужели? Для всего на свете какая-то причина должна быть. Сам даже прыщ на носу не вскочит. Может, тебе к жрецу обратиться, если ты все время в себе непреодолимые желания чинить пакости ощущаешь?

Панас мучительно побагровел и вскинул на девицу потрясенный взгляд. Пакости творить — привилегия ведьмы, а у него в роду отродясь ведьмаков и мерзопакостных колдунов не водилось. Разумеется, в глаза лесной отшельнице о ее зловредности говорить не следовало. Во-первых, она и сама об этом прекрасно знала, а во-вторых, ведьминское проклятие еще никто не отменял.

— Это в чем ты меня подозреваешь?! — раненым лосем заревел он, заставив вервольфов предупреждающе оскалиться.

Они ясно давали понять, что обижать ведьму не дадут никому, будь обидчик хоть голова, хоть царь при полных регалиях с державой и скипетром наперевес.

— А в чем мне тебя подозревать? — ничуть не смутилась Светлолика. — Я в глаза говорю. То закопать меня норовите, то избу сжечь. Козу чуть не убили. Теперь кота вон выманил из окна и давай на ставне трясти. Взрослый ведь человек, дочку замуж скоро отдавать, а все озорство какое-то на уме. А жрец Всевышнего он не просто так при храме поставлен, словом уместным на путь истинный наставить может, бесов изгнать, коли в душе поселились, сомнения развеять. Жрец в Хренодерках богат летами и опытом житейским. К его советам и прислушаться не грех. А молитва не только Всевышнему предназначена, она ведь и душу людскую врачует.

От подобного заявления ведьмы голова несколько опешил. Традиционно ведьмы, колдуны и жрецы между собой не ладили. Ведьмы опасались магов, колдунов и жрецов. Маги и колдуны открыто презирали ведьм, считая их окопавшимися в лесах шарлатанками, паразитирующими на людском невежестве (некоторые из них действительно не имели реальных знаний и сил и только вредили своими неумелыми действиями), а жрецов старались зря не задевать. Жрецы же в большинстве своем всех оптом считали еретиками, впавшими в мракобесие, и не упускали случая торжественно и публично предать их анафеме, строго-настрого запретив пастве даже думать в сторону этих «злыдней, щедро сеющих ересь в умах неокрепших» под страхом наложения суровой епитимьи. Поэтому голову сильно удивило предложение Лики пойти поговорить со жрецом. В другое время Панас так бы и сделал, но не сейчас, когда вместо крестного хода с истовой молитвой о дожде селяне предпочли обратиться к деду Тарасюку за колдовской помощью, за что и получили вместо благотворного дождя стихийное бедствие.

— Ты права, — кивнул голова после некоторых раздумий, шокировав собеседницу своей покладистостью. — К Гонорию я схожу… потом как-нибудь, как освобожусь, в общем. Но я хотел поговорить с тобой о другом. — Голова замялся, ведьма кокетливо потупилась, вовсе не собираясь задавать наводящие вопросы. Пусть сам разрешит свои сомнения и найдет слова, она и подождать может.

— Ливень, — емко сообщил он.

Светлолика вскинула на него внимательный взгляд серых глаз.

— Вам нужен ливень? — уточнила она, прекрасно помня, что леший говорил что-то о туче, гостящей над Хренодерками.

Неужели им дождя не хватило? В этом случае притягивание чужой тучи на Безымянный лес может быть расценено сельчанами как хорошая пакость. Остановит ли ее подобное обстоятельство? Ведьма злорадно усмехнулась. Это вряд ли.

— Наоборот. Дождь над селением льется уже вторые сутки. Погреба затопило, улицы размыло, посевы страдают, — тревожно сообщил Панас. —