успела, это заверить его в благих намерениях Аделины и ее мужа. Потом принялась уговаривать вообще не ходить на арену, но тут напоролась на категоричный отказ. У него, видите ли, гордость! А то, что у меня ужас и паника, это ерунда, да?!

Шипели друг на друга мы так вдохновенно, что даже крысы, шныряющие под ногами, с писком бросились в стороны. Но заразить этого сорвиголову своей рассудительностью мне не удалось.

— Время, — опомнился Дивальд. — Все, я ушел.

— Когда тебя порвут на мелкие кусочки, не говори, что я не предупреждала, — борясь с подступающими слезами, бросила ему в спину я.

Тавиш остановился, обернулся, потом решительно шагнул назад… у меня даже от сердца отлегло… а он взял и поцеловал! Так крепко, будто собирался выпить душу. Аж земля из-под ног ушла.

— На удачу, — заявило это недоразумение магическое. — Все, теперь точно не порвут.

И ушел, не оборачиваясь.

В то время как я еще целую минуту сжимала и разжимала кулачки, борясь с желанием высказать все, что думаю про такое поведение некоторых бывших демонов. И высказать было надо! Одна беда — некому.

Парочка супругов наблюдала за безобразием с умилением. Правда, и счет времени они не теряли, и ровно в тот момент, когда перед входом на замаскированную арену выпустили своих пассажиров сразу три экипажа, мы тоже направились туда. Смешавшись с небольшой толпой, вошли внутрь и беспрепятственно заняли свои места.

Заметили меня быстро, хоть и сидели мы не в первых рядах. Один из вездесущих близнецов прожег взглядом и что-то шепнул пробегающему мимо риссу, после чего тот изменил направление и молнией скрылся с глаз. Но на этом все, больше я ничего такого не заметила. Шея и плечи слегка зудели от ощущения чужого взгляда, но достать меня никто не пытался.

Двух дней Эду должно было хватить, чтобы разобраться со своим самолюбием. А моя сногсшибательная в самом прямом и худшем смысле этого слова красота наверняка надолго отбила у вожака желание запутаться в брачных узах.

Наконец все три удара гонга прозвучали.

Медленно, словно хищники, готовящиеся к атаке, противники вышли на арену.

Я вся сжалась.

Надежда, что за два дня их головы остыли и бой станет всего-навсего необходимостью, чтобы ни один из противников не прослыл трусом, в первые же минуты лопнула как мыльный пузырь. В отличие от прошлого раза сегодня играм не было места. Едва их взгляды встретились, мужчины взревели и бросились друг на друга. Эд на ходу обращался. Тавиш — отращивал когти и высвобождал свою магию. Ведущий еле отпрыгнуть успел!

Хотелось зажмуриться и просидеть так до конца, пока не станет известен победитель, но я не могла. Кажется, вообще моргать не могла, а сердце будто не билось, камнем повисло в груди.

Аделина попыталась ободряюще взять меня за руку, но я так сжала ее ладонь, что женщина зашипела от боли.

— Прости. — Руки я решила на всякий случай держать при себе. В такие моменты напрочь забываю, что я немного рисс.

Она болезненно улыбнулась и украдкой потрясла пострадавшие пальчики.

Кругом стоял настоящий гвалт, все хлопали, выкриками поддерживали своего фаворита, бурно реагировали на любое движение на арене. Среди этого сумасшествия сновали несколько полукровок, принимающих ставки. Но несмотря на всю эту какофонию мой ставший необычайно острым слух разбирал отдельные фразы и даже разговор разряженных и надушенных девиц, которые сидели сзади.

— Все ставят на Эда. Хотя лично я слышала, как какой-то шутник специально поставил на Дивальда, чтобы отличиться от большинства.

— Ну и правильно. Хоть в нем и проснулась магия, с риссом ему не тягаться. Что этот нахал о себе возомнил? Да Эдвин его по арене тонким слоем размажет!

Р-р-р-р! Сейчас кого-то покусаю, если этот кто-то не заткнется. Или хотя бы не начнет болеть за того, кого надо.

— Дорогая, на людей рычать неприлично, — тронула меня за плечо госпожа Аольская и спешно отдернула руку, пока я опять в нее не вцепилась.

Пришлось больно прикусить губу, чтобы чувство реальности вернулось. Но солоноватый вкус, поселившийся во рту, сделал только хуже. Тем более что как раз в этот момент на арене пролилась первая кровь. И она принадлежала Тавишу! Зал взвыл. Покровители, как же мне хотелось броситься туда, в самую середину! И не сделала я это только потому, что в ту же минуту светло-коричневое покрытие окрасилось и кровью рисса.

Тонкий слух разобрал сразу несколько вопросов о том, можно ли поменять ставки.

— Жаль красавчика, перспективный был, — все никак не могли угомониться девицы.

— Если о чем и жалеть, так это о том, что никто не успел заманить его в брачные сети, — не забывая хихикать, отвечала вторая. — Такое наследство бы привалило…

Нет, точно покусаю! Надеюсь, у риссов это не означает что-нибудь неприличное?

Черно-белый, искрящийся магией клубок, в который превратились противники, с бешеной скоростью метался по арене. Защитная сетка почти постоянно искрилась и звенела, сдерживая их. Алых брызг становилось все больше. Но, несмотря на сумасшедшее напряжение, продлилось все не очень