Все-таки не ошиблась я в ней. Корыстная лицемерка и есть.

— Но стоило тебе ненадолго пропасть, как интерес ко мне вернулся, — сочащимся ядом голоском сообщила паршивка. — Поэтому, если он тебе так неинтересен, как ты говоришь, пожалуйста, уходи! Поживи пока у друзей, а к нам приходи в гости. Не мешай чужому счастью, а?

И пока я пыталась собрать расползающиеся мысли в кучу, эта поганка ядовитая развернулась и зашагала к дому.

Она еще не успела взойти на крыльцо, когда по моей щеке скатилась первая слезинка. Сдерживаться не было сил. Большего унижения я даже в Черном Лесу, где изуродованную сироту не пинал только ленивый, не испытывала!

Хотелось сползти на мостовую и рыдать в голос, но я вовремя вспомнила о риссах, которые тут станут искать пропажу в первую очередь, и на подгибающихся ногах направилась к экипажу.

Разговора не получилось. В экипаже Аделина утирала мне слезы и пыталась воззвать к здравомыслию: мол, разве стал бы тот, кто рискует жизнью за меня, одновременно путаться с какой-то сомнительной девицей? Но какая трезвость мышления в таком состоянии? К тому же она не знала Тавиша так, как знала его я. Стал бы, да еще и как!

Потом был темный силуэт дома, который я толком и не разглядела из-за неиссякающих слез, новая порция утешений, мягкая кровать, успокоительное и какой-то чаек с малиновым ароматом, после которого я почти мгновенно уснула.

Крепко, без сновидений. Значит, не так прост был чаек.

Утром голова была тяжелая, как всегда случается после слез. Но хотя на душе по-прежнему кошки скребли, жалеть себя расхотелось. В конце концов, Тавиш мне не жених и в верности не клялся, чтобы я могла обижаться на присутствие Нарьи в доме. Да, момент был неподходящий и повела она себя подло, но это уже другая история. Лишнее напоминание мне, что пора бы и честь знать. Не вечно же на шее у Дивальдов сидеть! Лицо выправить не удалось, поиграла в аристократку на выданье — и хватит. Пора снять деньги со счета, присмотреть себе милый домик в безопасном квартале столицы или в ее предместье и подумать о будущем. Может, получится помощницей к какому-нибудь лекарю устроиться? Или даже к ведьме.

Такие размышления придали сил. Приподнявшись на локте, я оглядела незнакомую светлую комнату, нашарила взглядом развешенное на спинке кресла платье, явно приготовленное для меня, и даже испытала к Аделине прилив благодарности. Прошлое я не снимала три дня, так что новое платье оказалось очень кстати.

Быстро привела себя в порядок и осторожно выглянула за дверь. Защиты или еще какой-нибудь магической гадости на ней не оказалось, ничто не мешало беспрепятственно покинуть комнату. Может быть, и дом, но идти мне пока было некуда, а внизу поджидал отложенный со вчерашнего дня разговор и завтрак, запахи которого долетали до второго этажа.

Дом, где меня приютили, не мог сравниться ни размерами, ни роскошью с особняком Дивальдов, но все же был далеко не нищенским. За окнами шумел самый настоящий лес. Надо же, а я вчера и не заметила, что мы выехали за пределы города.

Аделина и мужчина, которого я уже видела рядом с ней, нашлись в столовой.

— Доброе утро, дорогая, — поприветствовала меня спасительница светлой улыбкой. — Я думала, после всего пережитого ты до обеда проспишь. Но не стой на пороге, присоединяйся.

Чувствуя себя крайне неловко, я направилась к столу.

— Надеюсь, я не создаю неудобств своим присутствием? — Голос не хотел слушаться и звучал хрипловато, будто бы у меня болело горло, а взгляд непрестанно метался по комнате, выискивая что-то пока мне неведомое. — Честное слово, это не продлится долго. Но вы хотели со мной поговорить, и…

— В нашем доме ты желанная гостья, — зычно проговорил мужчина, вставая и отодвигая мне стул. — Оставайся хоть навсегда.

Чувство неловкости усилилось. Эти люди так добры… А я не понимаю почему. Не совсем понимаю. Реальности не хватало какого-то важного кусочка, который бы все объяснил и расставил по своим местам. Вероятно, за разговором я его получу. Немного пугающая перспектива, учитывая, кто именно сегодня пригласил меня на завтрак.

— Кстати, познакомься с моим мужем, — продолжала улыбаться ничего не подозревающая о моих мыслях беглянка. — Новак Аольский, успешный купец и просто хороший человек.

Определения, данные беглой каторжницей супругу, сомнению не подлежали. Опять она за свое!

— Муж? — холодея, переспросила я.

— Ага, — подтвердил мужчина, улыбнулся в ухоженную бородку и вернулся на свое место. — Столько лет ждали, и вот, наконец, свершилось.

Но у меня что-то обрадоваться не получалось. Он что, не знает, с кем связался? Хотя на глупца вроде бы не похож… А если знает, зачем тогда?..

— Живой? — Знаю, не самый умный вопрос. Но хотелось как-то предупредить несчастного, а как это провернуть при Аделине, я представляла плохо.

— Во всяком случае, умертвием себя не ощущаю. — У Новака улыбались не только губы, но и яркие голубые глаза, и морщинки-лучики в уголках глаз. А мне как-то особенно жаль его стало.

Хороший же человек пропадает!