— Как будто у меня был выбор, — чуть слышно буркнула я себе под нос.

— Расскажите, пожалуйста, как вы определили, что ваш супруг находится под воздействием чар подчинения, — продолжил Оллред, проигнорировав мое невежливое высказывание.

В этот момент я как раз смотрела на Ами, поэтому заметила ее реакцию на слова следователя. Точнее — отсутствие всяческой реакции. Она словно ничего не услышала. В глазах и на лице — ни тени досады или испуга от того, что ее темные делишки стали известны.

Я удивленно покачала головой. Чудно как-то… И еще, почему она сегодня пришла к Дариану? Если именно она отдавала приказы через чары подчинения, то уничтожение медальона не смогло пройти для нее незамеченным. Ами должна была понять, что ее замысел разгадали. В такой ситуации логичнее всего затаиться, а еще лучше — на всякий случай покинуть столицу, не дожидаясь, пока за тобой явятся следователи. Что же заставило ее отправиться сюда? Ничего не понимаю! Неужели она настолько уверена в своей безнаказанности, что совершенно не боится разоблачения?

А еще меня не оставляло смутное ощущение того, будто за нами кто-то подглядывает. Я сама понимала, что это полная глупость. Кто может за нами здесь следить? Если только Гисберт прильнул к замочной скважине, поскольку не в силах сдержать любопытство. Но нет, я была почти уверена, что не в дворецком дело. Слишком недобрым был этот взгляд. Недобрым и изучающим.

В этот момент я заметила, что Оллред передернул плечами и украдкой огляделся по сторонам. Неужели он тоже чувствует неладное? Хм, интересно, а в какой области магии он является специалистом?

Тут, наверное, стоит сделать небольшое отступление.

Первые два курса академии являются общими для всех студентов. Нам усердно вколачивают в головы основные законы теоретической магии, обучают общим принципам построения заклинаний. На финальных экзаменах этого этапа определяется, к какой ветви колдовского искусства более всего тяготеет студент. Затем уже идет разделение по направлениям: боевая, целебная, артефактная, ментальная магия и некромантия. Популярная среди высшего света любовная магия — так сказать, всего лишь побочный плод связи ментальной и целебной магий. В принципе это и без того понятно: любовь — то лекарство, которое лечит практически все душевные заболевания. В свою очередь ментальная магия — та область колдовства, которая имеет непосредственное отношение к внушению необходимых мыслей. Но все это не значит, что я, к примеру, ничего не знаю о той же некромантии. Кстати, действительно сильные и перспективные студенты, даже раз и навсегда определившиеся со своей специализацией, предпочитают посещать факультативы по другим областям магического искусства. По той простой причине, что, например, тому же боевому магу, наверняка желающему стать охотником за нечистью, жизненно необходимо знать как можно больше целебных заклинаний, позволяющих в случае несчастья дотянуть до прихода магов-помощников.

В общем, все эти слова были сказаны для того, чтобы признаться: сначала я планировала податься в ментальные маги. И у меня, если верить мнению выпускающей комиссии, были для этого все задатки. Как же я гордилась собой! Специалисты по ментальной магии без преувеличения считались настоящей элитой. Студенты этого факультета держались особняком и свысока поглядывали на остальных. Они никогда не общались с нами, игнорировали даже общие праздники. Одетые во все черное, молчаливые, гордые и отрешенные от мирской суеты… Нет ничего удивительного в том, что им завидовали, открыто ненавидели и награждали множеством обидных прозвищ, среди которых «вороны» было самым приличным. Помнится, один раз студенты факультета боевой магии даже попытались проучить коллег и завязали масштабную драку. Увы, все это закончилось очень нехорошо. Зачинщики в прямом смысле слова обделались от страха на глазах всей академии. Я была свидетелем этого происшествия. Несколько высоких мускулистых парней, гордость факультета, кричали, выли и плакали от ужаса, катаясь по земле. Один даже пытался выцарапать себе глаза, хорошо, что не успел — подоспели преподаватели. Но самое интересное заключалось в том, что на них никто не нападал. «Вороны» стояли тесной группой чуть поодаль и со сдержанным интересом наблюдали за происходящим.

Последовало долгое разбирательство. Но, насколько мне известно, никого из «ворон» не наказали. Просто потому, что они так и не признались, кто же из них нанес столь сокрушительный ментальный удар по задирам. И потом, как ни крути, но студенты факультета боевой магии сами были виноваты. «Вороны» лишь защищались. С тех пор их обособленность от остальных стала практически абсолютной. Кстати, только эти студенты никогда не брали факультативы по другим дисциплинам.

Естественно, все эти события и неизвестность, витающая вокруг факультета ментальной магии, придавала «воронам» ареол завлекательной таинственности. И я была по-настоящему счастлива, когда на экзаменах после первой ступени обучения выяснилось, что у меня есть определенные способности, позволяющие стать одной из избранных. Причем одной из избранных в полном смысле слова — поступали на факультет лишь единицы. В процентном отношении, наверное, один из двадцати студентов. Окончательное решение по моему вопросу должны были вынести после финального испытания, которое проводилось на следующий день.

Словно на крыльях, я примчалась домой и рассказала обо всем отцу, благо тогда я еще не встретила Гровера, и между нами не успела пробежать черная кошка. Его реакция меня озадачила и испугала. Когда отец услышал, что я, возможно, по итогам экзаменов буду определена на факультет ментальной магии, он резко переменился в лице и перестал благодушно улыбаться. Долго молчал, затем предложил мне пройти в его кабинет и серьезно побеседовать.

Именно из разговора с отцом я узнала, что стать «вороной» — это не только честь, но и огромная ответственность. Способности к ментальной магии столь редки и ценны, что королевская власть просто не может оставить без внимания и постоянного присмотра людей с таким даром. Если я поступлю на