— Госпожа Алекса! — Гисберт внезапно простер ко мне ладони в умоляющем жесте. — Прошу вас: спасите моего хозяина! Не дайте ему совершить самую большую ошибку в жизни и помириться с госпожой Амикшей!

Да что ты будешь делать! Я проглотила так и крутившееся на языке ругательство. По-моему, дворецкий перешел всяческие границы. Я сегодня уже спасла Дариана и в итоге едва не лишилась руки. Надо знать меру в подобных вещах.

Но Гисберт смотрел на меня с такой надеждой, что я не стала ему ничего говорить. Лишь глубоко вздохнула, зачем-то задержала дыхание и смело отправилась в гостиную.

Признаюсь честно, я готова была увидеть любую картину. Не удивилась бы даже, если бы застала таинственную Ами с окровавленным кинжалом над хладными телами Дариана и Оллреда. Поэтому около самых дверей замедлила шаг и прислушалась. Однако как ни старалась, не смогла ничего услышать. В комнате царила зловещая мертвая тишина. Ни слова, ни взрыва хохота, ни сдавленных рыданий. Неужели они в самом деле поубивали-таки друг друга?

Похолодев от этой мысли, я отбросила прочь все свои сомнения и страхи. И вовремя! Гисберт как раз любезно распахнул передо мной двери, прошествовал на середину комнаты и громогласно объявил:

— Госпожа Алекса!

Что мне оставалось делать? Лишь покрепче сцепить руки замком, чтобы не выдать своих эмоций предательским дрожанием пальцев, и предстать наконец-то перед бывшей невестой Дариана.

Я вошла в гостиную. Остановилась недалеко от дверей, чтобы иметь возможность в случае чего трусливо сбежать. И с интересом принялась изучать обстановку.

Хвала богам, здесь никто никого не убивал. Более того, по всей видимости, присутствующие решили дождаться моего прихода и пока не начинали беседы.

Дариан сидел в кресле напротив камина, в котором танцевали оранжевые лепестки пламени, и мрачно смотрел на огонь. При виде этой картины я удивленно хмыкнула. Разожженный камин в конце теплой и солнечной весны? Но почти сразу расслабилась, осознав, что вижу прекрасно выполненное и наверняка очень дорогое покупное иллюзорное заклинание.

Оллред стоял у противоположной стены перед книжным шкафом, видимо, изучая его содержимое. А где же Ами? Ага, вот она — около окна, видать, пейзажем любуется.

Я уставилась на девушку, чью стройную тонкую фигурку, затянутую в дорогую парчу изысканного платья, не сразу заметила на фоне тяжелых плотных гардин. Ох, какая хрупкая! Словно старинная изящная статуэтка, к которой страшно лишний раз прикоснуться — а то вдруг разобьешь. И я с невольной досадой вспомнила о своем весе, раза в два больше того самого бараньего, который ныне считался для девушки эталоном. Ну и ладно, может, она полная страшила!

В этот момент Ами нехотя обернулась, словно только сейчас осознала, что в комнате появился кто-то новый. Томно взглянула на меня, и я сразу же по-настоящему возненавидела ее.

Да, на медальоне был изображен именно ее портрет. Я узнала аккуратный вздернутый носик, пухлые губы, так и манящие поцеловать их, синие глаза и темно-каштановые волосы, искусно уложенные в высокую прическу, закрепленную множеством шпилек. Но портрет был не в состоянии передать ту манящую чувственность, которая исходила от нее.

Ами неспешно оглядела меня с головы до ног, и я словно увидела себя ее глазами. Невысокая коренастая девушка с излишне пышными телесами, темные жесткие, словно проволока, волосы торчат на голове непослушными кудряшками. Боюсь, Лалии так и не удалось усмирить их, хотя она вылила мне на шевелюру целый пузырек какой-то липкой гадости. Ну, про длинный нос с некрасивой горбинкой и глаза неопределенного серого цвета лучше даже не упоминать. К довершению всех бед мы не могли потягаться даже нарядами. На ней — очень дорогое платье вызывающего ярко-алого цвета, которое чрезвычайно шло ей. А на мне… Ну, не тряпье, конечно. Все-таки служанка отлично потрудилась над моей одеждой. Но и для выхода в свет мое скромное платье явно не годилось. И вообще, стыдно признаться, но оно было куплено в магазине готовой одежды, а не сшито на заказ. А все потому, что после знакомства с Гровером и нашей помолвки я как можно реже старалась принимать помощь от отца. Он, конечно, ничего не говорил в адрес моего жениха, боясь повторения ссоры, но скептических смешков и выражения скрытого недовольства на его лице мне доставало для того, чтобы свести визиты в отчий дом к минимуму. А мое занятие артефактной магией, увы, пока не приносило столько доходов, чтобы появилась возможность обзавестись личной портнихой.

Впрочем, я немного отвлеклась. Судя по всему, Ами осталась весьма довольна увиденным. По ее губам зазмеилась на редкость неприятная усмешка, она скрестила на груди руки и взглянула на Дариана, который все так же мрачно наблюдал за иллюзорным заклинанием в камине.

Пауза длилась и длилась. Воздух сгустился от напряжения до такой степени, что его, наверное, можно было есть ложкой, словно кисель. Молчание становилось просто невыносимым. Так и хотелось разбить тишину отчаянным криком, лишь бы прервать затянувшуюся сцену.

Первым пришел в себя Оллред. Должно быть, он вспомнил, что является следователем, и идея провести очную ставку вообще-то принадлежит именно ему. Оллред кашлянул, вышел на середину комнаты и громко произнес, обращаясь прежде всего ко мне:

— Большое спасибо, госпожа Алекса, что присоединились к нам!