Эко смотрел на поле битвы и видел не тысячи людей, которые сошлись в борьбе за жизнь, а бескрайнее море зелени, колыхавшейся на ветру, будто волны. А посреди этого моря возвышался обелиск, сверкающий на солнце подобно небесному мечу, то янтарный, то черный. К нему тек нескончаемый поток паломников с запада и востока. Их ряды тянулись до горизонта, и каждый искал глазами знакомое имя, чтобы хоть как-то выразить боль, которую нес в себе.

Несмотря на свою ученость, люди этого края многое позабыли. Они строили башни из камня, носили прочные сапоги и укрывали себя металлом, тем самым теряя корни и связь с землей. Однако Первые люди помнили. Хотя их изгнали в чужую страну и принудили начать все заново, их память была крепка. Они помнили прошлое и поклонялись земле, которая платила им несметными сокровищами. А больше всего они почитали Элвеи.

– Владыка, я далеко от твоих объятий, – сказал Эко, преклонив колени и погрузив пальцы в богатую почву. – Молю тебя, не оставь твоего скромного слугу. Дай мне силу встретить то, что должно. Я боюсь. Я очень боюсь, Владыка.

В молчаливой молитве он коснулся земли головой, и тут же, как тяжелое покрывало, на него сошла чудесная прохлада. Все его тело затрепетало, по коже пробежали мурашки. Эко был не один. С ним был Элвеи – даже здесь, в этом краю, вдали от дома. На плечо перволюда легла невидимая рука, и из глаз брызнули слезы радости.

Остальные уже объединились в Цепь, построив огромный барьер, который видели только те, кто мог прикоснуться к Источнику. Барьер дрожал и пульсировал, словно в нем жила душа. От каждого боевого мага в него вливались ручейки неисчислимых оттенков. Для некоторых Эко даже не знал названия, но все они говорили о жизни и страсти, о радости, о любви и об ужасном горе.

Осколки шли через поле: черные точки посреди океана жизни. Оболочки без души, ямы, полные тьмы, которые двигались, как люди. Эко видел тонкие нити силы, пульсирующие голубым и серым. Они вливались в Осколков, подпитывали в них искру жизни и заставляли двигаться. В центре этой сети, как жирный паук, сидел тот, кого называли Чернокнижником. Он сам переливался тысячью цветов, но главным среди них был насыщенный вулканический красный. Гора гнева и боли толкала его вперед, и там, где должно было биться сердце, зияла пустота. Встань они друг против друга, и Эко смог бы заглянуть в дыру у него в груди. Чернокнижника питал неистощимый Источник, и все же колдун был внутри таким же пустым, как Осколки. Неважно, сколько времени он учился, неважно, сколько жизней забрал и чего достиг, – он был пуст и навеки таким останется.

Чернокнижник едва заметным толчком силы приказал Осколкам атаковать. Соратники Эко отозвались, отразив первый из множества смертоносных ударов, которые будут повторяться, пока Осколки не умрут или не получат приказ прекратить.

Люди вокруг узнавали того, кто скрывался под капюшоном. Его кроваво-красная мантия выделялась среди серебристо-черного моря. Солдаты запада расступились, и Чернокнижник беспрепятственно подошел к передней линии войска. Обычный взгляд не смог бы проникнуть под капюшон, но благодаря связи с Источником зрение Эко обострилось. Колдун оказался моложе, чем он ожидал, и все же в глубине его глаз таилось что-то чужое, древнее. Всеми своими успехами он был обязан другому – кому-то или чему-то гораздо старше его самого.

Как только Эко объял Источник, взгляд Чернокнижника заскользил по океану лиц и остановился на перволюде. Мальчишка осклабился, и Эко ответил улыбкой, однако предназначалась она другому.

Первый удар пришел так быстро, что Эко едва успел отреагировать. Его хлестнуло по лицу, будто кнутом, и на левой щеке открылась глубокая рана. Вкус крови не был ему в новинку, но все же застал врасплох. Эко щедро зачерпнул из Источника, не дожидаясь второго выпада; его ноги тем временем чертили на земле защитные узоры. Удар обрушился на щит и рассыпался снопом искр, от которых перед глазами пошли круги и загудело в ушах.

Откуда-то издалека Эко позвали по имени, но он не рискнул отвести взгляд от колдуна. Тот по-прежнему улыбался, радуясь вызову и предчувствуя новое, неизведанное испытание – схватку с достойным противником.

Чернокнижник начал плести из нитей злобы ночной кошмар. Эко, склонив голову набок, коснулся его струйкой силы, и кошмар тут же рассыпался. Колдун брался за дело снова и снова, и каждый раз Эко ухитрялся протянуть через все щиты тончайшую ниточку и пустить прахом его труды до того, как те обретали форму. Чернокнижник поднял глаза. Настал черед Эко улыбаться. Рано или поздно мальчишка поймет, в чем секрет, но до тех пор его защита простиралась лишь над землей. Он не видел, как перволюд тянулся сквозь глубину и выходил на поверхность у него под ногами. Детский трюк – и все же колдун на него попался. Пока враг отвлекся, Эко закинул ему под ноги невидимую сеть.

Вместо того чтобы разобраться, в чем дело, Чернокнижник показал свою неопытность и несобранность. Он по-юношески нетерпеливо бросил плетение и обратился к грубой силе. Чудовищный молот опустился на Эко, отчего его щит дал трещину, а он сам едва устоял на ногах. Закрепляя успех, Чернокнижник обрушил на противника град раскаленных копий, которые должны были прожечь его тело насквозь. Невзирая на звон в ушах, перволюд чертил на земле новые защитные руны, и копья отскакивали от усиленного щита.

Чернокнижник наконец догадался, как была проделана брешь в его защите. В глазах колдуна сверкнула ярость. Он направил силу глубоко под землю, думая выбраться под ногами у Эко, но запутался в расставленной ловушке. Воздух прорезал пронзительный крик. Сеть, усеянная невидимыми лезвиями, впилась Чернокнижнику в руки и ноги. Из-за боли его внимание рассеялось, щит рухнул, и даже тонкие нити силы, питавшие Осколков, растаяли. Колдун упал на четвереньки, и Эко почувствовал, что ход битвы вокруг изменился.

Его соратники, черпая из Источника силу, обрушивали на вражеских солдат смертельные удары. Осколки стояли столбом, даже не догадываясь, что вокруг идет битва. Когда одному из них проткнула плечо шальная стрела, тот даже не шевельнулся.