А потом, когда все взгляды, даже конунга, намертво приковала к себе площадка для поединка, и плевать, что вместо положенной ограды из ореховых шестов были столы, очаг и возвышение с креслом Велунда, а под ногами бойцов не песок, а драконья кожа… Так вот, когда все стали смотреть на Диху и двух альвов, Кайлих все равно смотрела только на конунга. Ей нужно было дождаться.
Противники сошлись внезапно. Только что альфары томительно кружили вокруг сида, будто волки вкруг оленя, и вдруг не сговариваясь бросились вперед. Лязг, звон, скрежет – это копье Оддвара с размаху прочертило кривую рану по камням, ограждающим очаг. Бились молча и зло, и альфары, обычно азартные, молчали, и молчал Велунд, и только тревожное и резкое дыхание смертных отражалось от сводов, едва ли не громче шагов поединщиков.
Сида поджала губы и незаметно перенесла вес с левой ноги на правую. Никто не смотрел на нее, на женщину, на приз в пляске клинков, до которого сейчас никому не было дела. Тут мужские дела и мужской спор, к чему отвлекаться на бесполезную женщину?
Вот и правильно. Вот и не отвлекайтесь.
Глядите, глядите, смешные потомки Евы, с восторгом и ужасом любуйтесь, как слаженно и неотвратимо наступают кудрявый ярл Кари и острый, словно наконечник его копья, ярл Оддвар. И как не просто уходит от смертельных ударов, но и отвечает на равных двум воителям-альфарам Диху, князь Благого двора, в облике которого сейчас не осталось ничего от человечьей личины. Как взлетает над скрежещущей, лязгающей смертью не в прыжке даже, а практически в полете и кружится, кружится, будто лист на ветру… Как вспыхивают и долго-долго не гаснут искры, рожденные ударом металла о металл.
И вы любуйтесь, гордые альфары, потешьте надменные взоры, обожгите ледяные очи давно невиданным, редким зрелищем. Глядите, как Град Губитель Посевов и Шквал Гибель Кораблей вдвоем налетают, пытаясь прибить, стереть, уничтожить Огонь Очага. Совсем не воинственный с виду пламень, домашний такой, прирученный. Огонь, которому лишь котлам да сковородкам бока греть. Огонь, с упрямством и стойкостью которого не совладать яростному Граду, который жестокий Шквал не гасит, а почему-то лишь раздувает. Кажется, еще чуть-чуть – и поникшее Пламя угаснет совсем, но не тут-то было! Не присело оно, побежденное, а просто стелилось над самым полом, чтобы внезапно взметнуться, вырвавшись из гнезда очага и взреветь, взлетая под самую кровлю.
Смотрите! И запоминайте получше. Ведь глядеть на то, как Диху, будто обессилев, зачерпнул прямо из очага горсть огня, как проскользнул практически под ногами у противников, чтобы в следующий миг… Короче, это гораздо более интересное зрелище и поучительное, нежели глазеть на то, как Кайлих будто в тревоге переминается с ноги на ногу. Еще бы ей не тревожиться! Того и гляди, одолеют альфары дерзкого туата, и тогда…
Неблагая не стала тратить время даже на усмешку. Вот он, нужный момент. Сейчас!
В другое бы время Кеннет глазел бы на поединок сида с альвами с открытым ртом, позабыв обо всем на свете. До чего же красиво они дрались. Ух! Дух захватывает. Оно и понятно, если оттачивать мастерство не годами, а веками, летать можно научиться, а нелюди разве только не летали. Одно плохо – против таких бойцов Маклеоду точно не устоять. Хорошо, если хотя бы один-два раза удачно отмахнуться получится. Не так обидно будет. А то ведь прирежут, как поросенка, и даже пикнуть не успеешь. А вот в плен Кеннет попадать не собирался, ничего хорошего там его не ждет. Лучше смерть, чем рабство у нелюди!
Старая привычка: сразу решить для себя, что будешь делать и чего не будешь. Она как хорошо объезженный конь – подгонять не надо, везет себе и везет, никуда не сворачивая. Поэтому Кеннет смог не только за поединщиками следить, но и кругом осматриваться. Вдруг получится с тетушкой Шейлой взглядами встретиться. Не похожа Неблагая сида на одержимую самоубийцу, которую хоть на цепь сажай, все равно умудрится шею себе свернуть. И по всему видать, что безропотно ложиться под наглого конунга она тоже не намерена. Какой-то же расчет у нее есть, верно? Кеннет присмотрелся к родичке внимательнее. Она точно что-то задумала!
И в этот миг Кайлих, почувствовав его взгляд, быстро глянула на горца и подмигнула с какой-то дикой бесшабашностью. И прыгнула по-кошачьи, с места и без разбега, диковинным сияющим сгустком Силы и колдовства проносясь через зал.
Это человеческий глаз не смог уследить за движением сиды, альфары заметили, закричали, метнулись вперед. А те два поединщика, позабыв про Диху, слаженно встретили новую опасность.
Но тут же выяснилось, про про Диху они забыли рано. Он-то про них очень даже помнил. Лязгнули скрещенные мечи, глухо хекнул кто-то из воинов Альвхейма, получив от сида жестокий удар ногой чуть пониже «почек доблести», а Кайлих, крутнувшись в прыжке и уклонившись от летящих в нее копий и топоров, оттолкнулась от подставленной ладони сида и возникла снова уже рядом с троном Велунда. Увернуться повелитель альфар не успел. Копье Кайлих тягуче и требовательно пело, дрожа у самого горла конунга.
– Стоять!
Окрик сиды взлетел к самой кровле, отразился от самоцветных друз и обрушился в зал. И, пожалуй, грознее грома и молний это прозвучало.
И все застыли, точно пораженные чарами немоты и неподвижности.
«Ай да тетушка Шейла!» – мысленно ахнул Кеннет.
– Ты же был некогда мужем валькирии, Велунд! – По голосу Кайлих было понятно, что сида все-таки слегка запыхалась то ли от невероятного прыжка,
