Рин выглядела отнюдь не впечатленной его потугами.

– Ты сообщил отцу Ярви о том, что сделал неправильный выбор?

Он скривился, глядя под ноги, но у башмаков его ответа не нашлось. Башмаки не любят решать проблемы хозяев.

– Еще нет… – Ему не хватило духу ответить, что сообщит, если она попросит об этом.

Она просить не стала.

– Последнее, что мне нужно, это расстраивать тебя, Колл. – На это он скривился сильнее. Так говорят, лишь когда намереваются тебя расстроить по- крупному. – Но по-моему, при любом своем выборе ты вскоре приходишь к мысли, что этот твой выбор – неверный.

На это он бы уверенно ответил, что она рассуждает нечестно. Высказал бы без обиняков, что попал в ловушку, стиснут между желаниями отца Ярви, желаниями Рин, последним желанием Бранда и последним желанием матери, и сам уже не понимает, чего хочет на самом деле.

Но сумел лишь просипеть:

– Айе. Я собой не горжусь.

– Как и я. – Она отбросила молот, и когда он перехватил ее взгляд, в нем не было злости. Грусть. И даже вина.

Он уже начал надеяться: быть может, это знак ее прощения, как вдруг она сказала:

– Я легла с другим.

Некоторое время он не мог уловить смысл ее слов, а когда все-таки понял, пожалел об этом. И до боли в кулаке сжал эльфий браслет, не вынимая из кармана.

– Ты… С кем?..

– Какая разница? Дело не в нем.

Он стоял и смотрел на нее, внезапно вскипев от ярости. Он чувстовал себя ужаленным исподтишка. Опороченным. И понимал, что притязать на ревность не вправе, и от этого становилось лишь гаже.

– Думаешь, я рад это слышать?

Она заколебалась, на перепутье между виной и гневом.

– Надеюсь, тебе это слышать ненавистно.

– Тогда зачем ты так поступила?

И гнев победил.

– Да потому, что я без тебя не могла, самодовольный ты хер! – гаркнула она. – Не все в мире крутится вокруг твоих огроменных способностей, твоего охрененно важного выбора и твоего блистательного, да провались оно, будущего. – Она ткнула пальцем ему в грудь. – Мне нужно было только одно, один раз – а ты выбрал уйти от меня! – Она повернулась спиной. – Если ты снова выберешь уйти от меня, никто не заплачет.

Перестук молота гнал его вверх по ступеням. Назад во двор Мыса Бейла, к войне, к смрадной копоти мертвых.

От тяжелой работы раскалывалась спина, ныла грудь. Давным-давно ломаная рука и рука, обожженная совсем недавно, грызли Рэйта каждая на свой лад. Он уже перелопатил грязи на добрых десять могил, не нашел и намека на Рэкки, но копал дальше и не хотел останавливаться.

Раньше его всегда поедала тоска при мысли: что же брат без него будет делать? Ни разу не случалось задумываться: что же он будет делать без брата? Вероятно, в действительности Рэйт не был тем из двух, который сильней.

Штык поднять, штык воткнуть, размеренные глухие тычки, лопата входит в почву, и неуклонно растут кучи земли по бокам. Пока идет работа, случай задуматься ему не грозит.

– Ищешь клад?

Долговязая девица стояла, руки в боки, над выступом ямы, загораживая Матерь Солнце. На невыбритой половине волос искрилось серебро и золото. Последняя личность, на кого он надеялся здесь наткнуться. Но так с надеждами и бывает.

– Раскапываю тело моего брата.

– Какая в нем теперь ценность?

– Для меня ценность есть. – Он отшвырнул землю так, чтобы засыпать ей сапоги, но Колючка Бату была не из тех, кого отпугнет щепотка грязи.

– Ты ни за что его не найдешь. А если найдешь – что тогда?

– Сложу как надо погребальный костер, как надо сожгу и как положено похороню.

– Королева Скара надумала как положено похоронить Яркого Йиллинга. Говорит, надо быть великодушной к врагам.

– И что?

– Я переломила надвое его меч и зарыла его. А тушу разрубила на части и бросила воронам на расклев. Считаю, он и это-то великодушие не заслуживал.

У Рэйта запершило в горле.