– Разве? – Я улыбнулась. – Но и вас, ваша светлость, никоим образом не заботило ни мое мнение, ни мои желания, ни мои чувства в момент заключения брака. И вот сейчас вы говорите о любви, недвусмысленно намекая на то, что защищать меня и моих детей не имеете ни малейшего желания, – ведь любите вы леди эн-Аури, но никак не супругу, которую планируете достойно выдрессировать и даже не скрываете этого.

Герцог промолчал.

Я же судорожно вздохнула и, стараясь сохранить на лице отрешенное выражение, произнесла:

– Полагаю, этот тяжелый для меня разговор стоит счесть законченным. Могу ли я удалиться?

Подняв на меня холодный взгляд, лорд оттон Грэйд сказал:

– Ночь вы проведете в моей постели.

– Как вам будет угодно, – безразлично ответила я.

И поднялась из воды, отчаянно надеясь, что, как воспитанный лорд, его светлость отвернется. Но герцог не сводил с меня глаз, глядя устало и в то же время отчего-то зло. Подавив стыдливость, вышла из ванной и стремительно завернулась в полотенце. После, отыскав халат, надела и его, затем, пробормотав «прошу меня извинить», поспешно покинула ванную.

В гостиной герцога за время нашего купания накрыли стол, разожгли камин. Повинуясь какому-то внутреннему подозрению, я вошла в спальню его светлости – на постели лежала подготовленная для меня ночная сорочка. Забрав одежду, я проследовала в собственные покои, и стоило войти в гостиную, как осознала неприятное – здесь не был разожжен камин, и спальню никто не подготовил, ко всему прочему, два окна оказались приоткрыты для проветривания, и из-за этого было ощутимо холодно.

Выговор прислуге я была вынуждена отложить на завтра – сегодня у меня не было ни сил, ни желания что-либо выяснять. Пройдя в спальню, стянула мокрые и уже холодные чулки, после, с содроганием сняв халат и полотенце, избавилась от мокрой сорочки. Торопливо надела сухую ночную рубашку, прошла в гардеробную, нашла халат. Отвратительно шелковый и потому безумно холодный.

А после, превозмогая собственное нежелание, стиснув зубы, направилась в покои его светлости, как он и приказал.

К моменту моего возвращения лорд оттон Грэйд сидел в кресле возле камина, держа в одной руке внушительный бутерброд, а в другой письмо. На столике близ окна дымился кожаный футляр, что указывало на едва прибывшую почту.

Мое появление его светлость сопроводил внимательным взглядом и хриплым приказом:

– Поешь.

– Благодарю, я не голодна, – ответила, подходя ближе к камину.

Требовалось просушить и расчесать волосы, но сил на это совершенно не было.

– Ариэлла, – от голоса герцога стало холодно даже возле ярко пылающего камина, – я простил вам выходку с вином. Но вы повторно игнорируете мой приказ. Мне отреагировать?

Несмотря на возникший после его слов страх, я попыталась настоять на своем и ответила:

– Мне холодно. Могу я хотя бы согреться?

Ответа не последовало. Сочла молчание разрешением и вновь повернулась к огню, протягивая ближе озябшие ладони.

И вздрогнула, едва бесшумно подошедший герцог коснулся моих волос. Затем, все так же не говоря ни слова, провел ладонью от макушки по всей длине распавшейся во время полета прически… И волосы мгновенно стали легче. Не поверив догадке, подняла руку, коснулась пряди – сухие. Совершенно.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

– За стол! – безапелляционно отрезал лорд оттон Грэйд.

Я в последний раз взглянула на огонь, затем прошла и села в кресло перед столиком. Молча.

Его светлость также сел в кресло напротив и вернулся к чтению. Спустя несколько томительных минут произнес:

– От имени вашего отца его величеству было подано заявление о похищении леди Ариэллы Уоторби.

Папенька…

Сердце сжалось невольно. Неужели отец… Нет, не может быть.

– Прошение было подано наутро после того, как Ирек вас выкрал. Дело, как и полагается, зависло в большой канцелярии, но сегодня кто-то дал ему ход. Вам интересно кто?

– Мне интересно было бы взглянуть на прошение, – едва слышно заметила я.

Лорд оттон Грэйд поднялся, прошел к столику у окна, достал из вороха чуть обожженных по краю документов лист белой официальной бумаги, отряхнул его от пепла, подошел и протянул мне.

Писал папенька. Его нервный, неровный почерк, его излишне округлые гласные буквы и внушительная, четко обозначенная точка в конце каждого предложения.

– У вас любопытное выражение лица, – заметил лорд оттон Грэйд. – Вас что-то смущает в заявлении?

Смущало многое. Более всего следующий момент: