Герцог заинтересованно вскинул бровь.

Сочтя это позволением продолжать, я высказала следующее предположение:

– Лорд Аури столь сильно желал наследника, что пошел на сделку со святой церковью. И был жестоко обманут. Он не только не получил законнорожденного наследника, ему выдали незаконнорожденную дочь, но также лишился практически всего состояния и магии, я права?

Мне кивнули, задумчиво разглядывая.

Воодушевившись молчаливым согласием герцога, я продолжила:

– Мне мало что известно о магах, но достаточно много об аристократах – полагаю, лорд Аури рассчитывал заполучить часть вашего состояния после того, как вы заключите брак с его дочерью.

Улыбка на лице герцога несла скорее оттенок горечи, нежели радости. А затем его светлость неожиданно признался:

– Условия сделки налагали на меня не только финансовые обязательства. Деньги для магов вторичны.

Потрясенная его признанием, я выдохнула:

– И вы согласились?

Усмехнувшись, лорд оттон Грэйд несколько укоризненно покачал головой и произнес:

– Вы никогда не любили, Ари.

Уязвленная его упреком, я откинулась назад, уперевшись в бортик ванны, и заметила:

– Любовь – не повод соглашаться на подобные сделки. Это всего лишь чувства, они проходят, вы же… Вы же едва не…

Но продолжить мне лорд оттон Грэйд не дал, задав свой вопрос:

– А что, по-вашему, имеет значение, Ариэлла, если не чувства?

На миг задумавшись, честно ответила:

– Честь, достоинство, верность идеалам. – Затем добавила: – И да – сохранение и преумножение состояния, что немаловажно, учитывая наследование его детьми.

Покивав в такт моим словам, герцог задумчиво протянул:

– Честь… достоинство… верность идеалам… состояние… дети… – Посмотрел мне в глаза, жестко усмехнулся и иным, холодным, злым тоном произнес: – Честь женщины теряется одним актом насилия, и какой честной ни была бы она, для всего света становится опороченной, опозоренной, грязной. Достоинство – понятие столь растяжимое, что границы его давно размыты в соответствии с представлениями каждого. Мужское достоинство и вовсе стало крылатым выражением, обозначающим часть тела, которую вам еще не доводилось видеть, леди оттон Грэйд. Верность идеалам? Еще недавно вы были верны церкви, но что осталось от вашей веры сейчас?! Состояние, дети… – Усмешка. – Мужчины любят детей от любимой женщины, Ариэлла. Мы не обладаем материнским инстинктом, у нас иной – инстинкт защитника. А есть ли смысл защищать то, что не вызывает отклика в сердце?

Ошеломленная его речью, я промолчала. Лорд оттон Грэйд, улыбнувшись, продолжил:

– Любовь – подарок богов, Ариэлла, то, что нужно ценить и беречь, то, ради чего стоит бороться.

Взяв кружку с остывшим уже напитком, я отпила глоток, скривилась, ощутив привкус вина, вернула кружку обратно и посмотрела на герцога. Последний представитель династии Грэйд с каким-то нескрываемым сожалением не отрывал взгляда от меня.

И вдруг неожиданно спросил:

– Я так понимаю, его высочество принц Генрих не очаровал вас при встрече?

Чувствую, как лицо густо заливает краской стыда. Хороша же леди оттон Грэйд, которую второй принц империи запомнит как ворующую абрикосы лицеистку.

– Его высочество был очень мил, воспитан и в высшей степени деликатен, – понимая, что молчание после подобного вопроса будет выглядеть странно, ответила я.

Герцог усмехнулся и издевательски поинтересовался:

– Где восторг? Где восхищенное придыхание? Ариэлла, неужели ваше девичье сердце не было покорено с первой романтической встречи?

С сомнением глядя на его светлость, я не могла понять, к чему этот полуиздевательский тон и язвительные вопросы. И все же сочла нужным ответить:

– Я была очарована его высочеством, мы проговорили несколько часов кряду, но любовь… Лорд оттон Грэйд, любовь в высшем обществе – недоступная роскошь. И если лорды могут себе ее позволить, то для леди подобное безумство оборачивается позором, всеобщим осуждением, пятном на репутации для ее детей. И все, что остается юным лицеисткам, вроде меня, это мечты о балах, легкий флирт, любовные послания, но не более. Любить неистово и страстно, как описано в женских романах, могут позволить себе лишь простолюдинки. Те, кому разрешено самим выбирать спутника жизни. А для леди, от рождения и до тризны, существуют лишь обязанности, главная из которых беречь честь семьи.

Некоторое время лорд оттон Грэйд молчал, затем сухо заметил:

– Печально.