Его тон не допускал возражений, действия – тоже. Моя рука легла на сгиб его локтя каким-то непостижимым для меня образом, и вырвать ее можно было, только устроив скандал. Я возмущенно посмотрела на Николаса, он же лишь недоуменно приподнял бровь.

– Я сожалею, что поведение моего отца было причиной болезни вашей тети, – сказал он. – Я надеюсь, сейчас она чувствует себя хорошо. Наша семья хотела бы возместить ваши траты на лечение.

Это были формальные фразы, так непохожие на то, что он говорил раньше. Я его волновала, тетя Маргарета – лишь постольку, поскольку была моей родственницей.

– Нет, – резко ответила я. – От вас мы ничего не примем.

– Это наша обязанность, – возразил он. – Наша вина. Нет, моя вина. Но я и подумать не мог, что из-за моей просьбы к отцу случится столько гадкого. Если бы я только знал, Штефани, если бы я только мог представить! Мне очень жаль, что вам пришлось прийти через это и что я не смог вас оградить от скандала.

Я искоса на него взглянула, скрывая свой интерес за полуопущенными ресницами. Он выглядел огорченным и совсем не таким уверенным, как обычно. Сказать, что ему не следует себя винить? Но я так не думала, а слова утешения для него прозвучат надеждой, так что я сочла лучшим заговорить о другом:

– Как прошли ваши сборы, Николас? Только не надо опять переводить разговор на меня, пожалуйста.

Он чуть улыбнулся и сказал:

– Штефани, думаете, легко думать о чем-то другом рядом с вами? – увидел, что я нахмурилась, и добавил менее игривым тоном: – А если серьезно, то я не могу вам этого рассказывать.

– Почему? – удивилась я. – Я похожа на шпионку или на тех, кто не умеет держать язык за зубами?

Он расхохотался, чуть запрокинув голову и показав, что зубы у него тоже есть – ровные, белые и все на своих местах. Было это результатом его мастерства как военного мага или стараний столичных целителей, сразу и не скажешь.

– Штефани, есть вещи, о которых посторонним говорить нельзя.

– Вы не так давно сказали, что я вам не посторонняя, – с обидой ответила я.

– Я не рассказал бы, даже будь вы моей женой, – заметил он. – Впрочем, в этом случае вероятность, что я проболтаюсь, была бы намного больше. Кому доверять, как не собственной жене? Предлагаю обойтись без помолвки. Тогда сразу после посещения храма рассказываю о наших сборах, ничего не скрывая.

Теперь невольно рассмеялась я.

– Мне они не настолько интересны, чтобы ради этого бежать в храм.

– А жаль, – немного грустно сказал он. – А что вам было бы настолько интересно? Есть ли что-нибудь, ради чего вы бы пошли если не на все, то на многое?

Его вопрос меня удивил. Я никогда не задумывалась об этом, но в моей жизни не так много было вещей, ради которых я могла согласиться на что-то, для меня нежелательное, или отказаться от чего-то важного для меня.

– Тетя Маргарета и Регина, – ответила я. – Ради них я пошла бы на все, точнее, почти на все – есть вещи, которые я никогда не стала бы делать.

– А ваш отец? Он вам не столь дорог?

– Понимаете, Николас, – я попыталась облечь в слова свои чувства, получалось плохо, – я его всегда ощущаю немного чужим, а тетю и Регину – нет. Но что мы все обо мне? А для вас кто настолько дорог?

– Семья, друзья и вы, Штефани, – ответил он. – Я понимаю, что бессмысленно просить вас принять браслет после того, что случилось. Понимаю и все равно не могу удержаться.

Ну вот мы и подошли к тому, ради чего говорились все эти красивые слова. Сейчас он заботился о том, чтобы прикрыть опрометчивый поступок. И не важно, чей он был – Николаса или его отца, платить за это предлагалось мне. Мне стало немного обидно, и я невольно попыталась задеть и его:

– У вас будут проблемы на службе из-за вашего отца?

– Не столь значительные, как кажется моей матушке, – он чуть снисходительно улыбнулся. – Скандал есть, от этого никуда не денешься. Но через пару лет история забудется. Скорее всего – уже через год. Я сильный маг, такими Гарм не разбрасывается.

– То есть вам не нужно, чтобы я изображала вашу невесту? – подозрительно уточнила я.

– Мне нужно, чтобы не изображала, а была, – пояснил он. – Вариант, который предлагала моя мама, меня не устроит. Мне нужны вы, Штефани, вы, а не видимость отношений для общества, чтобы избежать скандала. Скандал я переживу, не бойтесь.

Мы так и не дошли до моего дома и сейчас стояли на улице, не слишком людной в это время дня, но все же нас постоянно огибали спешащие по своим делам люди. Я чувствовала неловкость из-за того, что предназначенные мне слова мог слышать любой прохожий. И мой отказ тоже. Зря я не согласилась пойти с Николасом куда-нибудь. Он напряженно всматривался в мое лицо, ожидая ответа. А я никак не могла решиться произнести то, что должна, мне не хотелось делать ему больно. Почему-то от этой мысли мне становилось больно самой и хотелось отложить горькие слова на потом или вообще их не