на тебя положиться, либо нет. Либо работаем в связке, либо каждый идет своим путем.

– Такта тебе не занимать, Ланушка… Прирожденный дипломат… – Титан присел и забросил на себя мешки так, что один теперь висел на спине, а второй – на груди. С трудом распрямил ноги в коленях, встал, покачиваясь от тяжести, перед Ланом. – Ну, как, сынок?

– Силен, – одобрил Лан.

Они вернулись в холл. Их встретил чуть фосфоресцирующий во тьме взгляд Мары.

– Био сожрал рукокрыла, – сообщила девушка шепотом. – Но голод Ходока стал только сильнее. У него, оказывается, поврежден реактор, органика не расщепляется полностью.

– Поэтому от него и разит, как из разрытой могилы, – догадался Лан.

– Да уж… верно, – подтвердила Мара.

Титан подошел к дверям, осторожно, словно боясь поймать пулю, выглянул наружу.

– Пойду вперед, как слон, – сказал он. – Лан, тебе придется крутиться вокруг меня и следить за тем, чтобы ни одна тварь не подпортила мне шкуру.

Лан порылся в хламе, выудил метровый загнутый на конце крюком обрезок толстой арматуры. Вспомнилось, что за стены Кремля он вышел с посохом.

Так и сейчас приходилось выступать в смертельно опасный путь, вооружившись подручными средствами.

– До цели – полкилометра, авось проскочим! – Титан приготовился выходить. – Мара, убери Ходока в какой-нибудь переулок!

– Эй, Титан! – окликнул Лан киборга. – Мы идем не в Кремль.

– Чего? – не врубился Титан.

– Сначала – на Арбат к маркитантам, и только потом – в Кремль. И на обратном пути мы должны захватить с собой Мару.

Титан молчал несколько долгих секунд.

– Ты это прямо сейчас придумал, да? – спросил он.

– Это придумали мы, – встряла Мара, выделив последнее слово.

Киборг размышлял еще несколько секунд.

– Забавные вы ребята, с вами не соскучишься, – заключил, в конце концов, Титан. – Какое счастье, что я не зарубил вас на Арене. Лишил бы себя тако-о-ого приключения!

Мысли Одинокого Ходока метались, трудно было сосредоточиться на чем-то одном.

Все системы нуждаются в источнике питания. Задолбало жить в экономном режиме, отключая на время не задействованные в данный момент системы. Отвлекает плохо работающий маслопровод, можно воочию представить тромбы из густой грязи, блокирующие работу основных гидравлических приводов. И почему он не остался у бати в Техасе… Что такое «Техас»? Что такое «батя»?

Движение!

Ошибка.

Тепловизор говорит, что движение повсюду. Но он всегда так говорит, этому засранцу верить нельзя.

Оптика частично разбита, частично загрязнена. Где долбаные «сервы»? Надо бы позвать…

– У-э-э-э, – вырывался горячий воздух из-под расхлябанной обшивки.

Странно, реактор рапортует, что «топка» на две трети заполнена органикой. Наверное, тоже врет, сука. Иначе почему он так голоден? Когда-то он любил арахисовое масло, вспомнить бы, что это такое… Впрочем, зачем…

Движение!

Ошибка.

На акустику тоже положиться нельзя. Сплошной «белый шум», словно кто-то картошку жарит. Как же есть хочется… Ну, где же «сервы»?

Движение!

Цель обнаружена. Цель подтверждена: вид – человек, приблизительная масса органики – сто шестьдесят восемь фунтов.

Замутненная оптика засекла зыбкий силуэт, спешащий укрыться за углом оплетенного мутировавшей растительностью здания.

Скорее за ним! Еда! Еда!

Получилось! Одинокий Ходок снялся с места и, хромая, свернул сначала в Большой Кисловский переулок, а потом – в Средний Кисловский. Его ход ускорялся, био преследовал призрака, поселившегося в мозгу. Далеко биоробот уйти не мог, чтобы сохранить подобие контроля над ним, Маре было необходимо держать Ходока на короткой привязи.

Лан и Титан двинули следом за ржавым «Маунтином». Если бы Мара упустила Ходока хотя бы на полминуты, тот бы не преминул забросить обоих авантюристов в топку, а золото бы использовал для восстановления электропроводки. Но Одинокий Ходок самозабвенно, роняя куски трухлявой обшивки, преследовал иллюзорную цель. Назад он не смотрел, а может быть, это Мара не позволяла биороботу-зомби оглядываться.

Следуя за многотонной махиной, Лан ощущал себя букашкой. Время замедлилось, воздух стал густым, как кисель, и каждый шаг казался медленным,