Беглых гладиаторов искали и боевики Профессора, и мародеры из числа прибывших в Новоарбатовку, чтобы увидеть «бой столетия». Лишенные обещанного развлечения, головорезы принялись вдохновенно прочесывать близлежащие улицы. Наверняка Проф назначил за чемпионов награду, и наверняка – солидную. Грязные длинноволосые и бородатые мужики, одетые кто в военную камуфляжную форму середины ХХ века, кто – времен Последней войны, а кто – в кольчуги и латы, созданные современными мастерами, бродили то тут, то здесь, заглядывая под каждый куст, в каждую выбитую дверь, в каждую яму.

Лан ощущал себя разведчиком в тылу врага. В какой-то мере это действительно было так. Профессор и его прихвостни – враги Кремля. И главная исходящая от них опасность заключается в том, что они идут по пути, влекущему в никуда, сами и призывают следовать за ними остальных.

– В этом здании? – шепотом осведомился Титан.

Лан кивнул. На перекрестке еще читались следы недавнего боя с «Рапторами»: вспоротый когтями асфальт, стреляные гильзы, потеки смазки и пятна гари на разбросанных бетонных обломках. Ни одного поверженного биоробота поблизости не наблюдалось, равно как не было и их фрагментов. Тут постарались либо мародеры, собравшие высокотехнологичные узлы на переплавку или для обмена, либо, скорее всего, на побоище побывали другие биороботы; маленькие сервы распотрошили павших на запчасти, всегда необходимые «Маунтинам», «Чинукам», «Рексам» и прочей богомерзкой братии.

На перекресток вышел опоясанный патронташами нео. Охотничья двустволка в его лапах выглядела, словно детская игрушка. Нео неторопливо осмотрелся, прошелся вскользь взглядом по развалинам, в которых прятались гладиаторы. К мутанту подошел человек в кожаной куртке поверх кольчужной рубахи, вооруженный старинным карабином. Человек и нео вполне по-приятельски перебросились парой слов и разошлись в разные стороны по Большой Никитской.

– Идем, – Мара приготовилась к рывку. – Я прикрою.

Человеку с карабином показалось, будто он услышал, как кто-то крадется, стараясь не высовываться из-за ржавеющих вдоль обочины остовов автомобилей. Нео же среди груды старых костей почудился блеск золота, Мара не особенно фантазировала, посылая образы.

Гладиаторы бросились вперед. Лан бежал, и в памяти его оживали события той ночи, когда он угодил в плен.

Вот козырек крыши, с которого за схваткой дружинников и биороботов наблюдал мародер по имени Каин.

Вот дыра в тротуаре: ее пробил лапой «Раптор», а рядом – следы плохо замытой дождем крови фенакодуса Тишки.

Вот черный прямоугольник дверного проема, в нем так и мерещится широкая спина Мастера Торговли…

Внутри было по-прежнему темно, хоть выколи глаз. Лишь Титан уверенно шастал из комнаты в комнату, избегая провалов в полу и не натыкаясь на вездесущий хлам.

– Где оно? – в конце концов не выдержал киборг.

– Подождем утра, – предложил Лан. – Слишком темно, а на ощупь я не смогу найти тайник.

Титан недовольно забурчал под нос. Но не всем же иметь ночное зрение! А зажгись среди развалин хотя бы слабый огонек, и сюда тут же нагрянут рыщущие по их души люди Профессора.

По ушам ударил высокий дребезжащий звук. Лан кинулся к дверям и осторожно выглянул на улицу. Нео, опоясанный патронташами, мчал сломя голову в сторону Новоарбатовки. А следом за ним поторапливался, часто озираясь, его приятель с карабином.

Дребезжащий звук повторился, казалось, он воздействует на некие глубинные инстинкты, заставляя покрываться гусиной кожей и искать убежища в темноте. Ночная Москва затихла, даже тупые сверчки спрятались поглубже в норах. Теперь на улицах полноправно властвовал лишь обладатель этого жуткого, пробирающего до глубины души голоса, в котором были смешаны человеческая бесконечная тоска и электронное безумие.

– Одинокий Ходок! – прошептала Мара.

Повеяло трупной вонью, Лан невольно сплюнул. Тяжелая поступь робота-зомби отдавала дрожью в полу. Внутри здания загромыхало: это то тут, то здесь откалывались куски штукатурки. Стал слышен заунывный вой работающих из последних сил сервоприводов.

– У-у-у… – протянул Одинокий Ходок, заглядывая в окна второго, а потом и первого этажей. Вспыхнул заляпанный грязью наплечный прожектор, по охваченным разрухой комнатам разлилось красноватое свечение. Волна удушающего горячего смрада обдала развалины. Лан и Мара одновременно зажали носы.

– У-э-э… – заныл всей износившейся конструкцией биоробот.

Натужно загудела гидравлика, Одинокий Ходок отошел от здания, где затаились гладиаторы, к перекрестку. С полминуты био размышлял, шумно охлаждая перегретый мозг, потом двинул, скрипя и покачиваясь, назад – в Газетный переулок.

– Я заглянула в его мысли, – прошептала Мара, и Лан заметил, что девушку сотрясает дрожь. – Оно потеряно. Не знает, кто оно и зачем существует. Но оно чувствует одиночество. И сильный голод…

– Ну, конечно, – усмехнулся Титан. – Почему этот ржавый зомби не уходит?

– Половина работающих датчиков ощущает нас, а половина – нет, – пояснила Мара, сжимая зачем-то ладонь Лана. – Оно голодно, но не хочет тратить остатки энергии впустую. Оно в замешательстве… – внезапно Мара всхлипнула. – Боги-боги, вы бы знали, сколько в нем боли… одиночества… читать его мысли – это как втирать соль в свежую рану.