– Я не буду его носить.

– Дай руку, Тереза.

Сказано это было жестко и властно, запястье дернулось помимо моей воли. Анри, разумеется, сразу заметил, перехватил ладонь и вопреки всему удивительно мягко надел на палец кольцо. Наверное, в этом коротком жесте было нечто магическое, потому что, как только ладонь легла в его, я замерла, не в силах сопротивляться. Ну не очень-то и хотелось – разойдемся, сниму и запрячу так, что он его не найдет. Может, кольцо вообще получится на бумаги обменять? Не то чтобы я собиралась разводиться прямо сейчас, но будет как-то спокойнее.

– Снимешь – выпорю, – разрушая мои мечты, пообещал этот изувер. – Больно.

Я фыркнула и отдернула руку. Кольцо обжигало безымянный палец не хуже браслета.

– Вам понравилось, как я кричала?

– Кляпы еще никто не отменял. – Я не успела задохнуться от возмущения, потому что он тут же добавил: – Хотя не думаю, что он нам понадобится. Голосить, как в отеле, тебе не позволит гордость. Ты же больше не пьешь.

Что скрывалось за этой усмешкой?

Уверенность в том, что он знает обо мне все и даже больше? Ой-ой, граф, как бы не отбить ваше самомнение ненароком, когда все закончится.

– После встряски с тьмой меня тошнит при одной мысли об алкоголе, – заявила я, делая вид, что рассматриваю кольцо.

– Как же тебе повезло. Немногие так скоро освобождаются от пагубных привычек. – Я по-прежнему изучала алаэрнит, погруженный в морскую спячку, поэтому не могла видеть насмешки на красиво очерченных губах. Судя по голосу, муж улыбался, а судя по камню, пока с моей магией все в порядке. – Сыграем?

– Что?

От неожиданности вскинула на него широко распахнутые глаза. Анри усмехнулся и кивнул на оставшиеся на столе карты.

– Предлагаю сыграть. Правила ты отлично уяснила, насколько я понял.

Да уж, игру Мьелла Жером мне разъяснил так, что ночью спроси – расскажу без запинки. Частично знала правила еще по старой памяти, в Лигенбурге муж уже объяснял их мне, но тогда это были шуточки. Сегодня я прониклась картами серьезно, захотела научиться по-настоящему, не просто играть, но побеждать не от случая к случаю, а раз за разом. Вот только почему-то не сильно оно помогало мне с выигрышами. Точнее, несколько раз я все-таки у камердинера выиграла, но в целом меня это не спасло. Сейчас же… Муж смотрел, прищурившись, с легкой полуулыбкой, а значит, соглашаться нельзя. Какой соглашаться, даже думать об этом нельзя.

– Вот еще!

– Что ж, – Анри кивнул, – на пуговицы играть всяко интереснее, это правда.

На что это он намекает? Что я побоюсь играть серьезно?

Ну, так он слишком плохо меня изучил! Или… слишком хорошо?

В жилах закипела кровь, стало душно, в ушах зашумело. Нехорошо так.

– Каковы ставки?

Голос точно принадлежал мне, разве что самую капельку хриплый от предвкушения. Я закусила губу, и взгляд Анри потемнел, словно для него это была не просто очередная игра, одна из многих. Для меня же это было нечто гораздо большее – попытка отвоевать свободу, не отдаляясь от него. Не лишая себя возможности подобраться к его окружению.

– Что ты хочешь получить в случае выигрыша?

Тут я даже не задумалась.

– Бумаги и полную свободу действий.

Анри нахмурился, но потом кивнул.

– Замечательно. Если выиграю я, ты станцуешь для меня харрим.

Я вскинула брови. Не покраснела, и на том спасибо. Нет, что ни говори, а мой муж точно извращенец. Харрим – древний танец, предшествующий брачной ночи. Откровенный, провокационный и соблазнительный, исполняется в тряпочках, которые одеждой назвать язык не повернется. Для нарядов используют намийские шелка, драгоценные камни и полупрозрачные ткани, легкие как газовые облака, летящие во время движений, которые ни капельки ничего не прикрывают… ну, почти. И ведь Анри мог спокойно попросить развода и немедленного отъезда в Энгерию, а вместо этого… Я вглядывалась в мужа, но так и не смогла отыскать ответа. Глаза превратились в ореховые омуты, в которых даже на поверхности ничего не видно, лицо – в маску бесстрастия.

– Пожалуй, я даже могла бы согласиться…

Анри слегка приподнял брови.

– Но?

– Но в образование леди эту науку забыли включить.