– Нет?

Ничего хорошего этот потемневший взгляд не предвещал. О-о-ой, как же обманчиво-мягко муж коснулся моих губ, поглаживая их пальцем. Такая простая, невинная ласка, но тело мгновенно отозвалось, подчиняясь древнему инстинкту или демоны знают чему еще. В висках застучала кровь, а дыхание прервалось. Почему изо всех мужчин в мире так на меня действует этот бессердечный, бессовестный, хладнокровный мерзавец?! Да в теранийской песчаной змее и то больше чувств и меньше яда, чем в нем.

– Что же, я не против.

Меня мягко подтянули наверх, и спустя миг я уже сидела у него на коленях. Вся в пене, голышом, чувствительная кожа ягодиц небрежно терлась о грубоватую льняную ткань. Пальцы мужа погладили шею, потянули за собранные наверх волосы. Отпустили, повторили подушечками позвонки: от самой кромки волос до поясницы. Издевательски-медленно, до изматывающего, сводящего с ума предвкушения. Как же хорошо я помнила эти ласки! Откровенные, бесстыдные, временами небрежно-грубые… И мое тело под ними плавилось, становилось мягким, как глина в руках умелого гончара. Мягким и настолько податливым, что впору себя презирать. Но отступить сейчас, когда я уже прошла столько всего? Демоны! Да я чуть не умерла от собственной магии.

– Передумали? – тихо спросила я, повернувшись к нему: губы в губы. Подалась вперед, прижимаясь всем телом, скользнула сосками по обнаженной груди. – Больше не хотите прокатиться на поезде до Энгерии и лично вручить в руки брата с сожалениями о том, что у нас не срослось?

Я перекинула ногу через его колени, оказавшись лицом к лицу. Это стоило сделать только для того, чтобы увидеть, как жесткая улыбка сползла с губ мужа. Словно краска с холста художника, врасплох застигнутого шквальным ливнем. Плечи под пальцами просто окаменели.

– Что же, – повторила его слова, – в таком случае наши интересы совпадают.

Анри замер, словно и правда в статую превратился, а потом хрипло выдохнул и ссадил меня с колен. Я увидела в зеркале лишь напряженную спину и захлопнувшуюся за мужем дверь. Руки препротивно дрожали, сердце трепыхалось, как рыба на крючке. Шагнула в ванную и поползла вниз, под воду с пушистыми островками пены. Вытащила шпильки, швырнула на пол, и волосы расползлись обманчиво-невесомым узором. Сегодня я была так близка к поражению, что не радовала даже победа. И можно ли это назвать победой, когда внутри все до сих пор сжимается от желания? Закусив губу, зажмурилась, набрала в грудь побольше воздуха и ушла под воду целиком. Глухое биение пульса в ушах. Давящая тяжесть. И золотые круги перед глазами.

Золотые, как мое бесконечное наваждение.

Я безнадежна. Мысль об этом пришла ко мне, когда горстка пуговиц в очередной раз перекочевала по бархату сукна к Жерому. Камердинер ухмылялся, я же желала провалиться сквозь пол. В погреб, к дружелюбным бочкам с вином, которые не будут смотреть на меня так снисходительно. Если честно, я не представляла, как на меня будут смотреть бочки с вином, потому что так туда и не дошла.

– Сдаетесь, миледи?

– Вот еще. Продолжаем.

– С таким количеством… пуговиц вы бы уже не смогли продолжить.

– Боюсь, с пуговицами меня бы вообще в игру не взяли.

Жером улыбнулся и начал тасовать карты, я же уставилась на жалкие несколько пуговичек, оставшихся от горы из шкатулки. Наверное, все дело в том, что сосредоточиться на игре не получалось. Мысли постоянно возвращались к утренней тренировке и капелькам пота, блестящим на обнаженном торсе, а потом неспешно ползли к нашей беседе в ванной, чтобы стремительно вонзиться под сердце, как кинжал ассасина. В кабинет Анри мне попасть так и не удалось. Отправилась туда было после обеда, но дверь оказалась заперта, а когда постучала, муж рыкнул из-за двери:

– Занят! – И даже не поинтересовался, кто там и по какому вопросу. Впрочем, это было очень на него похоже.

Читать больше не хотелось: стоило погрузиться в глубинную тьму даже на страницах книг, меня начинало мутить, под ложечкой противно сосало, а руки становились ледяными. В довершение всех прелестей уезжать мой бесценный супруг, по всей видимости, в ближайшее время не собирался, и это создавало определенные сложности. Для начала наши встречи были опасны для моего душевного равновесия. Еще парочка таких моментов, как в ванной, – и я либо сорвусь, либо… как только я думала о втором, щеки начинали полыхать, что маяк в ночи. К тому же мне позарез нужно увидеться с Иваром, а выбраться в город в одиночестве никто не позволит. Чтобы развеяться и подумать, я отправилась гулять по парку, где снова «наткнулась» на Жерома. Там мы вместе вспомнили, что собирались учить меня играть в карты.

– Снимайте, – голос камердинера вернул в игру.

Точнее, в комнату, где пахло сукном, деревом и немножечко пылью. Видимо, убираются здесь пореже, чем в других, а еще это единственная комната в доме, где свет не льется из распахнутых настежь окон, запертый за портьерами цвета горького кофе. Освещала комнату люстра, расположенная аккурат над столом. Я даже приблизительно не представляла, который сейчас час.

– Почему здесь так темно?

– Чтобы никто не мог определить время.

– Никто из игроков?

– Верно. – Жером прикрыл ладонью колоду.