– Доброй ночи, Тереза.

– Доброй ночи, Софи.

Наклонилась, поцеловала ее в щеку и погасила светильники. Проверила, заперта ли клетка, где постоянно шуршала опилками Лилит. – Видимо, переезд взволновал и ее, и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Вязкая чернильная мгла прокралась и в дом, лишь мерцало пламя в плафонах непотушенных в дальнем коридоре светильников, словно указывая путь. За время отсутствия мужа путь до кабинета я изучила так, что сейчас могла найти его с закрытыми глазами. Шла, повторяя рукой завитки на обоях, у двери задержалась лишь на миг, а потом постучала.

– Входи, Тереза.

– Откуда вы знаете, что это я?

Анри поднялся из-за стола, провел ладонями по волосам и потер виски.

– Узнаю тебя по шагам.

– Я топаю, как слоник?

– Скорее крадешься, как дикая кошка. А еще ты часто ведешь рукой по стене и шелестишь платьем.

Сколько же раз я здесь бывала – не перечесть. Искала подтверждение своим страхам. То, что могло помочь лорду Фраю в его работе: защитить Энгерию и Корону, а мне – близких. Но нашла только сейчас. Все, что мне нужно.

– Софи пожелала вам доброй ночи.

Он коротко улыбнулся.

– Спасибо. Она хорошая девочка.

– Про вас она сказала то же самое.

– Что я хорошая девочка?

Мы молча смотрели друг на друга – в последнее время таких вот «тихих» минут в наших отношениях становилось все больше. Но если рядом с ним мне так хорошо просто молчать, что же будет дальше?

– Что вы сказали мадам Арзе?

Директриса отказывалась отпустить Софи без оформления документов, но после разговора с Анри наедине почему-то изменила своей категоричности.

– Обещал оторвать голову. Воспользовался мужским обаянием… Это так важно?

– Нет. Вы сделали то, на что я не могла решиться целый месяц, за пару часов. Мне не хватило сил.

– Ты слишком полагаешься на свою силу. Иногда, чтобы принять решение, достаточно проявить слабость.

Я подошла ближе: тени под его глазами оказались не игрой освещения. Напротив, слишком глубокие для такого молодого мужчины. И слишком темные. Кажется, впервые в жизни я по-настоящему, отчаянно, искренне пожалела, что не родилась целительницей. Или хотя бы продолжением самой природы, как Лавиния. Хотелось обладать силой, пробуждающей и дарующей свет.

– Вы выглядите уставшим.

– Неважно.

– Важно, – еще один шаг. – Что с вами происходит, Анри? Почему я этого не чувствую?

Тишина. Только шелест занавесок и тонкие нити холода, протянувшие из окна свои щупальца.

– Потому что мгла для меня естественна. Она не причиняет боли.

– Но ваш приступ в Лигенбурге я почувствовала.

Стоило шагам стихнуть, как снова воцарилась тишина. Мы остановились в дюймах друг от друга.

– До первой стычки с Эриком в Лигенбурге я почти не использовал мглу. Учился ее чувствовать, познавал изнутри. Но стоит ей столкнуться с магией, обратного пути уже нет. Сила хэандаме – как зверь, который однажды отведал крови. Ему хочется больше, больше и больше.

– Ей нужна магия?

– Да.

– Но каждый всплеск мглы опасен.

– Не всплеск, а возрастание силы. Каждый раз поглощая магию, она становится сильнее. Сильнее, чем я способен выдержать сейчас, отсюда боль и жар. Ты чувствуешь болезнь, но сейчас я не болен, Тереза. Каждый новый выброс мглы провоцирует приступ и делает меня сильнее, чем дальше – тем больше. До полного выгорания.

– Это можно как-то остановить? – Я закусила губу.

– Можно замедлить, – Анри положил руку мне на спину, мягко направляя к креслу. – Или смягчить.

Так вот зачем ему понадобился эликсир.