– И вы нашли способ?

– Есть одно средство.

Под шорох платья мы одновременно сели за стол: я – со своей стороны, он – со своей. Наверное, нам так проще, когда нас разделяет хотя бы что- то.

– Не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

– Почему?

Взгляд пристальный и внимательный. Глаза полуприкрыты, обманчиво расслабленный захват пальцев на подлокотниках.

– Потому что в этом будет и моя вина тоже.

– Не хочешь чувствовать себя виноватой?

– Никто не хочет.

Всевидящий… вот что, что я несу?

– В таком случае постараюсь тебя не расстраивать. Я подготовил чеки для бала – достаточно, чтобы ты ни в чем себе не отказывала. Если понадобится что-то сверх, разберемся на месте.

Анри открыл верхний ящик стола и протянул мне конверт.

– Спасибо.

Наверное, нужно уходить. Во рту пересохло, руки и ноги словно превратились в свинец, медленно стекающий в кресло всей своей тяжестью. Кончики пальцев похолодели, как бывало во время пробуждения тьмы, а потом тело стало неожиданно легким, как накачанный горячим воздухом шар. Я поднялась, обошла стол и положила руки на окаменевшие плечи. По едва уловимому движению – резкому, хотя Анри и попытался его сгладить, повернувшись так, чтобы мне было удобнее, поняла: не ожидал. Для начала освободила волосы, стянув ленту. Мягко прошлась пальцами от кромки воротника к лопаткам – сжимая, разминая, поглаживая. Текла и переливалась под моими ладонями живая сила стальных мышц, напряжение отступало. Моя же кровь закипала огнем, невысказанные слова обжигали.

– Пойдемте наверх, – предложила я. – Вы же не будете против, если я на одну ночь отниму у вас половину кровати?

Анри запрокинул голову.

– А когда-то был?

Одно движение – и кресло врезается в стену. Мои запястья у его груди, теперь уже мне нужно запрокидывать голову, чтобы смотреть в глаза. Вот только захват непривычно нежен, а кольцо пальцев скорее согревает, чем обжигает. Дыхание скользит по шее шелковой лентой, от прикосновения губ сердце сбивается с ритма.

– Непростительно давно не носил тебя на руках.

– Разве? Кажется, это было…

– Непростительно давно.

Его сердце тоже колотится как сумасшедшее: чувствую всей ладонью, всей кожей и полыхающим отзывом браслета.

Глухие шаги и мечущиеся по стенам тени.

Звенящая тишина спящего холла, разбиваемая нашим дыханием и шелестом скользящего по перилам подола. Прерывистые, между вдохами и выдохами поцелуи, от которых горят губы. Глухой стон, рождающийся в его груди, прокатывающийся по телу безумием возбуждения, когда я слегка прихватываю кожу на шее зубами и тут же ласкаю укус языком.

В спальне мужа свежо. Слишком мало времени прошло после возвращения Анри, комната еще не ожила, но все равно здесь все пропитано его запахом. И подушки, на которые он отбросил мой халат. И атлас простыней, скользящий прохладой по коже, когда я села на кровать. Воздух был напоен ароматом лаванды, а на губах, сливающихся с моими, пламенел горьковатый травяной вкус.

Вкус эликсира его жизни.

Анри потянулся к пуговицам рубашки, но я перехватила его запястья.

– Позвольте мне.

Искра удивления растворилась в сумасшедшем, яростном пламени. Его взгляд ласкал разгоряченное тело, и от невесомых призрачных прикосновений твердели соски. Пуговицы все не кончались, выскальзывали издевательски медленно – могли бы и быстрее, но зачем? Есть что-то проникновенно-нежное в том, чтобы повторять их путь губами, пальцами и ладонями. И я повторяла. Стянула рубашку, отбросила в сторону, потянулась к темно-коричневому соску и мягко накрыла губами, содрогнувшись от бережно-острой ласки, сполна отразившейся во мне-в нем-в нас.

Хотелось откинуться на спину, оплести мужчину, что сейчас сидит рядом, руками и ногами. И отдаваться – самозабвенно, до сбившегося дыхания и рваных грудных стонов. Вместо этого толкнула его на спину, целовала сильные плечи, широкую грудь и подтянутый сильный живот горячо, жестко. Пальцы мужа сжались на моих ягодицах, подтягивая, заставляя прогнуться, ладони скользнули между ногами. Терялась под движениями пальцев, всхлипывала сквозь сбивающееся дыхание, спустилась ниже – туда, где дорожка пшенично-медовых волос уходила под брюки. Расстегнула и от хриплого выдоха мужа