Улыбка сбежала с ее лица, она поправила шляпку и расправила плечи. Темные глаза затянуло тонкой прохладой инея – наигранное безразличие, которое частенько возникало поперек искренности во время наших первых встреч.

– Конечно, – весело сказала она, – я понимаю.

– Ненадолго. Нас с мужем пригласили на благотворительный бал, и отказаться мы не можем.

От надежды, мелькнувшей в самой глубине темных глаз, болезненно сжалось сердце. Время послеобеденной прогулки подходило к концу, поэтому мы развернулись и, не сговариваясь, направились назад. Софи неосознанно кусала губы и молчала, невысказанный вопрос: «Значит, ты вернешься?» – повис в воздухе. Я не знала, как быть. Имею ли я право обещать что-то сейчас? И что дальше? Снова короткие визиты через два-три дня, а потом мы уедем в Энгерию. Вот только сумасшедшее, безумное желание уехать вместе с Софи не оставляло. Спросить ее, хочет ли она стать моей дочерью, дать надежду? И что потом? Нельзя приглашать в свою жизнь ребенка, когда твоя покачивается на кончиках ушей на краю пропасти.

Или можно?

Временами начинало казаться, что я уже все для себя решила, но потом снова возвращались сомнения. Получится ли из меня мать? Смогу ли я дать Софи то, чего она заслуживает, – простое детское счастье, спокойную жизнь. Тепло. Любовь.

– Не обидишься, если я спрошу?

Покачала головой, внимательно глядя на девочку.

– Почему у тебя нет кольца?

Неожиданно. До сегодняшнего дня мы с ней заговаривали об Анри один-единственный раз. Тогда она спросила, не против ли наших встреч мой муж, и я сказала, что он в отъезде.

– Потому что у меня есть это, – подтянула рукав повыше.

– Что это?

– Обручальный браслет. Проявляется после древнего брачного обряда.

То есть после поцелуя в кустах. Но Софи такие подробности знать вовсе не обязательно.

– Почему он так и не подарил тебе кольцо?

– Подарил, – я показала перстень с камнем мага, который сейчас был надет поверх перчатки.

– Но ты носишь его не как обручальное. На другом пальце.

Софи внимательно смотрела на меня, словно читая мысли. Как Анри отнесется к девочке, если наши с ним отношения держатся на стоящей ребром монетке? Монетке, которая кружится все быстрее и быстрее, все ближе к краю стола.

– Так получилось.

– Ты его совсем не любишь, да? У вас брак по расчету?

– И да, и нет. Все сложно, Софи.

Не стану лгать. Только не ей.

– Понятно, – кивнула девочка и погрустнела еще больше. Опустила голову и принялась пинать гравий, фонтанчиками летящий при каждом шаге.

– Ты испортишь ботинки.

– Угу.

Она словно отгородилась стеной, которая камень за камнем разрушалась с каждым моим приездом. И вот теперь возводилась вновь.

– Я вернусь, – все-таки сказала я. – Обязательно вернусь, Софи. Ты мне веришь?

Она подняла голову и серьезно, по-взрослому заглянула в глаза.

– Откуда ты знаешь? А если он запретит тебе приезжать? Если скажет, что ты не должна заниматься всякими глупостями? Если он терпеть не может детей? – Всевидящий, она озвучивала все мои страхи.

– Софи, граф – неплохой человек. Просто у нас с ним нелегкие времена.

– Значит, я точно буду лишней!

Как ножом по сердцу. Сколько раз я вбегала к матушке, чтобы наткнуться на холодный взгляд. Чтобы услышать отстраненное: «Следите за своим поведением, юная леди», – или почувствовать небрежный поцелуй в щеку для вида. Тогда мне не дано было понять, что за всем этим скрывается страх. Страх потерять меня из-за моей силы, из-за непростых отношений с отцом, но… будь я проклята, если позволю этому ребенку думать так же.

Я остановилась, перехватила ее за худенькие плечи, развернула лицом к себе.

– Для меня ты никогда не будешь лишней, Софи. Я не могу говорить за него, но я говорю за себя. Слышишь?

Пару мгновений девочка смотрела на меня, потом отстранилась.

– Я могу опоздать.

Софи ускорила шаг, я подхватила. У учебного здания уже слышался шум – воспитанницы гурьбой текли по дорожке к дверям. Вот-вот прозвенит звонок и начнутся уроки, за опозданием последует наказание. А ведь еще нужно раздеться и привести себя в порядок – с растрепанными от ветра волосами на