плане необходима предельная осторожность. Система хрупкая и требует деликатности, местами даже большей, чем обычные отношения.
– Это бред.
– Шурик! Ёлкин дрын! Я ведь подобное уже проделывал. Ты, типа, не в курсе?! Модель несомненно шаткая, но если аккуратно… Женщины, понимаешь ли, существа загадочные…
Меня всегда поражало, что в слове "женщина" нет мягкого знака. Хотя, казалось бы, должен быть. Эта навязчивая мысль посещает меня каждый раз, как я с ним сталкиваюсь.
– Так вот, женьщина теоретическую информацию усваивает плохо. Пока ты её хорошо окучиваешь, a другие претендентки в поле зрения не роятся, – всё ништяк. Если, конечно, ты изначально такие условия поставил, и она их приняла.
– Ну-у… – лицо Шурика собирается в кислую мину.
– Бедненький, измучился? – я возвращаю ему косяк и принимаюсь делать новый. – Никаких "ну". Сконцентрируй свой могучий аналитический разум и вообрази: вот я её охмуряю, и я весь такой… мм… харизматичный и неотразимо сексуальный, и когда она уже готова, вся из себя эдакая… эм… тёпленькая, в разгаре обаяния первого флирта, сообщается радостное известие… что мол, увы, простите великодушно, я веду исключительно свободные отношения. И что? По-твоему, она уйдёт? Хуй. Никуда она не денется. Она скажет: сперва попробую, а там видно будет.
Шурик хихикает.
– А попробовав, куда она денется, – я щёлкаю пальцами и картинно развожу руками. – Короче, всё реально. Если глаза соперницами не мозолить, и если она со всех сторон удовлетворена, то до поры до времени она наша.
– То-то и оно, что "до поры до времени". Ты это, не отвлекайся, мы не в театре, – он жестом подгоняет меня, требуя ещё курева.
– Да-да, не извольте беспокоиться. А "до поры" и ладно, тех, кто не тянет эту невыносимую лёгкость бытия, исключаем из команды почётных финалисток. Нужна ведь ротация. Мы же, в идеале, хотим каждый раз новую. Так что списываем на неизбежные издержки и меняем по мере выхода из строя. Техобслуживание – ремонтец, смена запчастей и поехали дальше.
– Особенно мне нравится это "мы".
– Ага, я… как это? Пытаюсь добиться вовлечённости. Так сказать, личной ангажированности в решение поставленной задачи. А там, кто знает, может ты тоже соблазнишься. Я уже не раз намекал – эта твоя моногамия…
– Щас… – Шурик выхватывает у меня свежескрученный косяк. – Я вот чё вспомнил, где-то я читал про четыре типа женщин по Юнгу.
– О! Валяй. Чувствуется конструктивная струя. Нечего мелочиться, ваять надо на прочном теоретическом фундаменте.
Шурик откидывается на подушках и задумчиво разглядывает клубы дыма.
– Итак, – наконец изрекает он, – Юнг утверждает, что есть четыре типа женщин: Домохозяйка, Поэтесса, Амазонка и… и Жрица. Это светлые стороны, теперь, у каждого архетипа есть и тёмные: Домохозяйка – стерва, Поэтесса – шлюха и истеричка, Амазонка… мм… ну Амазонка – это само по себе, а Жрица – ведьма, она же Фурия.
– М-да, красиво излагаете. Хотя, если кроме шуток, четырёх я не потяну. Четыре – перебор с практической точки зрения. Я, само собой, половой гигант и всё такое… Но в разумных пределах.
– Впервые слышен голос разума!
– Думаю – три. Три – офигенное число…
– Ага, – хмыкает Шурик, – Святая Троица.
– Во-во, три – в самый раз. Наиболее близкое к "много", но ещё реально. Да и число хорошее. Богоданное! Аж три женских ипостаси можно совокупить.
– Слушай, совокупитель, давай хоть бога в покое оставим.
– Как скажешь, бога оставили. Будем на троих соображать: только ты, я и Карл Густав, – я вскакиваю и принимаюсь расхаживать, размахивая руками. – Не, ты прикинь: во-первых, никакого соревнования, – это тебе не та или эта. А во-вторых, даже с точки зрения геометрии – тело, опирающееся на две точки, образует неустойчивую фигуру. То ли дело три.
– Тогда точки должны располагаться на линейно независимых векторах, – резонно замечает Шурик. – Раз уж ты про устойчивость.
– Мм… Чёт с линейной независимостью ты переборщил.
– Не, это оно и есть! Мы прям по Юнгу и пойдём.
