оказалось, что не белые воюют с черными, а пацифисты выступают против насилия. Сэр, вы были профессором истории. Вы понимаете, что мы должны направить события в это русло.

Клэй уставился на елку, викторианское месиво всевозможных побрякушек.

– Это дает нам другие возможности, – сказала Марла Киверс, обращаясь к президенту. – Это дает нам цель.

– Что? – переспросил Купер.

– Мы не можем никак дотянуться до «Детей Дарвина». Но если мы будем сотрудничать с Эпштейном и его анормальными, если мы предложим им поддержку на условиях прекращения терроризма… – Она пожала плечами. – Тут дело беспроигрышное. Либо они берут ситуацию под контроль, либо у нас появляются законные основания нанести удар по источнику влияния анормальных.

– Постойте, я совсем не это…

– Хорошо, – сказал Клэй, вставая. – Ник, собирайте чемодан. Вы поедете в эту Землю Обетованную в качестве посла. Убедите Эпштейна встать на нашу сторону, пусть он поможет пресечь эти атаки и вернуть наши города.

– Сэр, я не дипломат. Я ничего не знаю о…

– Вы знаете Эрика Эпштейна. Он вам доверяет.

– Я… да, сэр.

Купер почувствовал, что у него закружилась голова.

Клэй обошел стол и встал с другой стороны:

– Оуэн, а вы тем временем подготовьте войска к развертыванию. Верните части, не играющие существенной роли за рубежом, и усильте все базы внутри страны. И на всякий случай подготовьте план для ведения согласованных военных действий против Обетованной твердыни.

– Сэр, а что насчет надзора за анормальными? – спросил Лиги. – Мы должны по-прежнему продвигать законодательную инициативу…

– Мы попробуем сначала то, что предлагает Ник.

Лиги хотел возразить, но сдержался, с видимым усилием проглотив слова. Однако смерил Купера исполненным яда взглядом.

– Да, сэр.

– Теперь все зависит от вас, Ник, – обратился Клэй к Куперу. – Лучше бы вам добиться успеха.

Президент был слишком мягким человеком, а потому не сказал следующего предложения, но голос Дрю Питерса в голове Купера произнес эти слова: «Потому что, если вы не совершите этого, в мире заполыхает пожар».

– И теперь, значит, от тебя ждут, что ты спасешь мир?

Натали умела без малейшего сарказма говорить так, что простая констатация факта звучала как нелепица. Обычно Куперу это нравилось, но, после того как он постоял в Овальном кабинете, глядя на горящий город и бездействующего президента, это вызвало у него раздражение.

– Совсем не так. Не то что я против всех. Я всего лишь…

– Ты всего лишь надеваешь плащ и взмываешь в небеса?[35]

Она составила стопку грязных тарелок, сверху положила столовые приборы. От запаха индейки, начинки и клюквенного соуса пустой желудок Купера чуть не завязался узлом.

– Я пытаюсь сделать то, о чем ты говорила. Пытаюсь исправить ситуацию.

Натали повернулась и пошла на кухню, он последовал за ней.

– Слушай, Ник, – сказала она через плечо, – только не дави на меня.

– Да я же ничего не прошу. Я справлюсь сам.

– Милый, ты как бы подтверждаешь мою мысль.

– Натали…

– Тебе когда в дорогу?

– Завтра. Утром загляну попрощаться с детьми. Я решил, что…

Натали со звоном поставила тарелки:

– Завтра, значит.

– Да. Я решил, что приготовлю блинчики… эй, ты куда?

Она не ответила, просто вышла из кухни, пересекла столовую и открыла стенной шкаф в коридоре. Приподнялась на цыпочки и вытащила чемодан.

– Натали?

Словно не слыша его, она ухватила чемодан и поднялась по лестнице. Он недоуменно последовал за ней.

Эта спальня когда-то был их, супружеской. Местом, где они читали книги, занимались любовью, говорили о детях. Но после развода он только раз был здесь – помог переставить туалетный столик. Она тут все передвинула-перетасовала, кровать перетащила к окну, перекрасила стены.